Нашествие Тьмы

– Вскоре весеннее обучение пройдут двадцать тысяч человек, – сказал он, подавая О Шину объемистый доклад. Хорошо читать он до сих пор не научился, но нашел писца, которому можно было доверять. – Это рекомендации Фэна по их дальнейшему распределению. Главный упор на восточные легионы, но я не вижу в том никакой ошибки. Мне кажется, можно браться за дело.

Никто не мог обвинить О Шина и его тервола в том, что сперва они хотели усилить самые надежные легионы.

– Скучно, – заявил Там, прочитав страниц пять. – Этими докладами можно заняться и на уровне пониже, Тран. Порой я подозреваю, что вы меня ими заваливаете, чтобы отвлечь внимание.

– Если хочешь править этими волками, лучше знать о них все, – заметил Лан.

– Знаю. И все же должен быть способ найти время на то, чем мне действительно хотелось бы заниматься. Тран, составь мне список тервола и претендентов, связанных с легионами, которые понесли людские потери. И еще один список кандидатов, которых я лично не знаю. Лан, устрой им визит в Ляонтун. Возможно, я сам выберу тех, кто получит повышение.

– Это мне нравится, – сказал Тран. – Можем вышвырнуть людей Чиня.

По поводу Чиня у Трана развилась навязчивая идея. Он точно знал, что тот, кто раньше на них охотился, остается тайным врагом, и порой доходил до абсурда, пытаясь доказать свою правоту, однако никаких доводов привести так и не смог.

О Шин повышал тех или иных людей, исходя из личных предпочтений. Популярность его среди учеников росла. Военные и имперские структуры все больше подчинялись его власти, что замечали тайные враги, но ничем не могли помешать. И все же кое-чего Там не мог добиться – убедить хотя бы одного тервола, чтобы тот оставил мысль отомстить Баксендалю. То был вопрос чести и репутации не привыкшей к поражениям армии.

Фэн в редком порыве откровенности все ему объяснил:

– Легионы никогда не знали поражений. Непобедимость – самое мощное их оружие. С его помощью были завоеваны сотни бескровных побед. Не понесли они поражения и под Баксендалем. Его потерпели мы, их командиры, к нашему нескончаемому позору. Твой Тран понимал все намного лучше, чем мы, поскольку потрясение, каковым стала утрата Силы, не повредило его разум. Наше замешательство, наша паника, наши нелогичные действия – проклятье! – наша трусость привели к гибели тысяч и заклеймили уцелевших. – Он с трудом сдерживал охватившие его чувства. – Мы пожертвовали легионом Имперского штандарта, господин! Пока мы не искупим вину за Баксендаль, пока эта тварь Рагнарсон является живым свидетельством того, что ходу судьбы можно помешать, враги будут нам сопротивляться. Хотя в ином случае они сдались бы без боя. И за это мы заплатим кровью. Господин, легионы составляют костяк Шинсана. Если мы позволим хотя бы одной кости треснуть, мы подвергнем возросшей опасности остальные, а также само тело. В конечном счете, мы намного меньше рискуем, стремясь отомстить.

– Понимаю, о чем ты, – ответил О Шин. Фэн говорил от собственного имени, но подобное мнение разделяло большинство представителей класса, к которому он принадлежал. – Собственно, я вряд ли могу в чем-то возразить.

Тран, инстинктивно не соглашавшийся с тервола, в этом тоже их поддерживал. У каждого тервола, которому удавалось получить аудиенцию, имелся план мщения за Баксендаль. На противостояние им у Тама уходило немало времени, из-за чего каждый его день превращался в унылую последовательность одних и тех же событий, в которую лишь изредка вклинивалась некая новая идея. И тем не менее он продолжал строительство.

Через пять лет и шесть дней после позора под Баксендалем избранный Фу Пяо-Чон, встав на колени, принес присягу на верность О Шину – не Шинсану, не трону или Совету, но человеку. Император поставил ему не вполне ясную для остальных задачу в западном легионе. Он также передал запечатанные приказы для других, занимавших столь же таинственные посты.

В первую неделю последовала первая атака ночных террористов – Псов Тени.

По прошествии второй недели к О Шину обратился взволнованный лорд Ву, без маски:

– Господин, что происходит? – Он выглядел сбитым с толку и оскорбленным до глубины души. – Погибают выдающиеся люди. Жертвами убийств становятся командиры легионов. Разрушены дома и имения. Священнослужителей и чиновников избивают или убивают. Наши старые союзники с тех времен, когда нам приходилось скрываться, поднимают мятеж в окрестностях Мьенмина и Махая. Когда мы допрашиваем схваченных террористов, они неизменно называют в качестве предводителя одного из претендентов. Те, в свою очередь, указывают на тебя.

– Меня это вовсе не удивляет.

– Господин! Зачем ты это делаешь? Это самоубийство.

– Сомневаюсь.

– Господин! Ты в самом деле поставил под удар собственных тервола?

Лан и Тран тоже удивились – их также не посвящали во все секреты О Шина. Он же раскручивал воистину византийскую интригу, необходимую императору Шинсана, чтобы остаться в живых.