Наши беседы

Иногда голодовки братьев имели некоторый успех. Церкви узнавали о том, что узника переводят в карцер и начинают искусственно кормить (а это очень мучительно), тогда и сами начинали поститься, писать лагерному начальству протесты и добивались, чтобы узнику дали свидание или изменили условия содержания. С другой стороны, этот шум на воле возводил узника в глазах администрации в разряд опасных людей, на один уровень с рецидивистами, и они старались не выпустить такого из своих рук: осудить на второй срок или, в крайнем случае, назначить административный надзор. Так что голодовки и производимый ими шум на воле были палкой «о двух концах». Примеров этому много.

Беседа девятая

Юрий Федорович, как вам кажется, члены отделенных церквей по жизни своей намного чище членов регистрированных церквей? У них ведь нет «греховной регистрации», они периодически проходят «очищение и освящение» и многое другое… Или они такие же немощные, часто согрешают, а разница лишь в отсутствии регистрации, в платках на головах и антеннах на крышах? Если это так, то стоит ли из-за этого делить братство на два лагеря и враждовать? Не лучше ли собраться ответственным братьям и решить все эти вопросы мирным путем?

– Вы говорите об особой святости у отделенных? А откуда она, эта особая святость, появится? Разве они исповедуют другое Евангелие? Или Христос у них другой? То же самое вероучение евангельских христиан-баптистов и та же человеческая природа. Укажите мне хотя бы одного авторитетного служителя, который не пережил бы в своей жизни духовные срывы, не совершал бы ошибок, а, может быть, и падений? Все мы из одной глины сделаны, из одного теста слеплены. «Все мы одним Духом крестились в одно тело… и все напоены одним Духом» (1 Кор. 12:13).

Уровень духовной жизни церквей зависит не от системы, а от опыта служителей и ревности самих членов.

Тогда, может быть, в вопросах домостроительства они обладают особой мудростью?

Не принимают в церковь и не крестят невозрожденных, как часто делаем мы, а потом вынуждены отлучать? Так же и в вопросах избрания и рукоположения служителей?

– Все то же самое. Случается даже так: мы не принимаем и не крестим живущих в грехах людей, тогда они идут к отделенным, и те их крестят, ставят за кафедру, а вскоре отлучают…

Что касается ошибок в избрании и рукоположении служителей, то здесь нужно остановиться особо. Бывают ошибки у всех, но такого унижения, какое пережили служители СЦ в Средней Азии, братство еще не знало. Чтобы рукоположить на пресвитера завзятого наркомана (причем, тоже уведенного из чужой овчарни), который, будучи пресвитером, не просто кололся, а в течение нескольких лет, проповедуя Слово Божие и совершая крещение и Вечерю Господню, проводя «очищение и освящение» и все прочее, – спускал церковные средства и имущество в руки своей компании по наркомании.

Подобные явления еще можно было объяснить и понять в черные времена сталинского правления конца 40-х – начала 50-х годов, когда некоторые старшие пресвитеры держались исключительно на поддержке властей, уполномоченных, так что и Союз ничего не мог сделать, – К.(Ташкент), Р.(Сталино, Донбасс), А.(Новосибирск), Р.(Восточная Сибирь и Дальний Восток) и другие районы. Теперь же и, притом, в системе Совета Церквей, объяснить такие ошибки трудно. Только тем, что Господь допустил, чтобы не забывали состав наш, не превозносились и не унижали других.

Вот что произошло в Ташкенте. Я уже говорил, что церковь Н. П. Храпова (после его смерти в узах) работники СЦ разделили. Отделившаяся часть общины взяла курс на полное поглощение оставшихся членов на ул. Рисовой. Особенно стремились увлечь молодежь. Вскоре был завлечен туда руководитель молодежи Саша Ш. Он был выходцем из преступного мира. Его никто не избирал руководителем молодежи (таковые сами делаются ими). Мы его не допускали до кафедры. Но когда он перешел в общину Совета Церквей, причем, не один, там избрали его и рукоположили на пресвитера.