Наши беседы

В Джамбуле, как я уже сказал, в 1950-е годы трудился мудрый и боящийся Бога пресвитер, Василий Федорович Кузнецов. Яков Григорьевич занимался с молодежью, по пятницам собирались для молитвы и изучения Слова Божия по домам, где многие обращались к Богу. В 1957 году Василий Федорович умер, и церковь вступила в полосу ранее неведомых переживаний и тревог. Власти стали запрещать собираться молодежи по домам, стращать братьев, что, если не запретят детям посещать собрания, закроют молитвенный дом. Василий Федорович как-то мог такие вопросы решать без осложнений, а новое руководство пошло другим путем. Вызвали на Братский Совет Якова Григорьевича с его группой, посоветовали не собираться. Они не согласились. Стали возражать и на счет запрета детям посещать собрания, перестали участвовать в Хлебопреломлении. Их исключили из списков общины. Они восприняли это как отлучение, отделились, и начали проводить свои собрания по домам. Вначале их было человек 30. Затем группа Якова Григорьевича стала расти, в основном, за счет выходящих из зарегистрированной общины членов, приезжих верующих и их детей, и вскоре встал вопрос избрания пресвитера. Предлагались две кандидатуры - Яков Григорьевич Скорняков и Яков Петрович Классен. Их и избрали.

Когда пришло время рукополагать их, то большинство церкви высказалось за утверждение пресвитером Я.П.Классена, а Якова Григорьевича - его помощником, учителем. Это послужило основным источником многих переживаний, как для самих служителей, так и для всей церкви. Взаимные неприязненные отношения не прекращались многие годы. Даже суд и совместное нахождение в тюрьме и в лагерях не угасило этого огня. По свидетельству ответственных служителей Джамбульской церкви, с которыми я тесно работал многие годы, Яков Григорьевич даже писал из лагеря Кызыл-Орды к церкви, чтобы их отлучили, так как они и там не живут как братья.

Яков Григорьевич освободился в связи с амнистией в 1970 году, Яков Петрович остался отбывать свои пять лет до звонка. Вернулся Классен домой с тяжело больными легкими (он раньше работал в шахтах), но и на воле у них с Яковом Григорьевичем не было должного мира. Я.Г. Скорняков считал себя "начатком" отделенной Джамбульской церкви и был уверен, что пальма первенства должна принадлежать только ему. Тем более что к тому времени в Среднеазиатском Совете служителей он уже занимал ответственное положение.

Председатель Союза Баптистов Н.В.Одинцов писал в 1927 году: "Диотреф оставил после себя потомство, наделенное всеми недостатками и дурными свойствами характера и природою своего не поддающегося никакому исправлению отца. Диотрефство - острозаразная, опасная для духовной жизни болезнь. Следовало бы, в случае заболевания ею, как можно быстрее больных изолировать от здоровых членов семьи, иначе вся семья может заразиться и погибнуть. Мы это понимаем, и, поэтому появление этой болезни нас очень беспокоит". ("Баптист" 1927-4. стр. 15.)

Когда отошел в вечность Яков Петрович Классен, в Джамбульской церкви снова встал вопрос об избрании ответственного пресвитера. Выдвигались две кандидатуры: Я.Г. Скорняков и Я.В. Тиссен. При избрании ответственного, голоса разделились ровно на половину. Яков Григорьевич отзывает Я.В.Тиссена в сторону и говорит: ну что, делить будем церковь? Яков Васильевич отвечает: ты что, брат? Я отдаю тебе все свои голоса: будь ответственным пресвитером, только не дели церковь! Так Яков Григорьевич занял пост ответственного пресвитера Джамбульской церкви Совета Церквей.

Вопрос:

Не скажете, почему Якову Григорьевичу церковь уже второй раз не доверяла? Ведь избрание пресвитера должно утверждаться при подавляющем большинстве "за", но не половины? Так только делят церкви. Половина членов будут вмещать его как пресвитера, а остальные не будут.

Ответ:

Я считаю, что причины нерасположения к Я.Г.Скорнякову многих членов были в его грубых выходках и в неблагодарности. Когда он отбывал первый срок, я сам был свидетелем, как братья заботилась о его семье. На зиму заготавливали картофель, другие овощи, привозили уголь, дрова. Братья сами пилили, кололи, и складывали их в поленницы. Чистили двор, сараи и даже туалет. Тогда как здоровые парни и девушки его палец о палец не хотели ударить. Нигде не работали, а только гоняли "Явы" по городу. Нина Степановна тоже часто бросала дом и как член Совета Родственников Узников ездила по городам. Когда же Яков Григорьевич освободился, то в первую очередь укорил церковь в том, что не заботились о его семье. Все верующие тогда ахнули. (Я говорю это еще потому, что и сам был в их доме не раз).

Со смертью Я.П.Классена и уступкой Я.В.Тиссена, у Якова Григорьевича были устранены все препятствия к тому, чтобы войти в Отдел Благовестия СЦ. Заручившись одобрительными письмами, он прибыл на совещание осенью 1976 года и вошел в этот Отдел. Я там присутствовал.