Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма

Этих фактов достаточно, чтобы показать, до какой степени неустойчивым становится равновесие общинных отношений, благодаря выкупной операции. Правда, окончательный, юридический переход к подворно-наследственному владению не только не является необходимым непосредственным результатом выкупа, но, наоборот, составляет редкое относительно явление. Крестьянин консервативен вообще, а в своих отношениях к земле – в особенности. Но это не изменяет дела. Взаимные отношения членов выкупившей свои земли общины только по названию напоминают собою деревенский «мир» доброго, старого времени, времени натурального хозяйства, крепостного права и отсутствия всяких путей сообщения. В основу распределения земли кладется уже не потребность в ней того или другого хозяина, не количество рабочих сил в его семье, наконец, даже не налоги и не повинности. Новые птицы поют новые песни. Крестьяне-собственники не любят переделов и не смущаются нуждою своих соседей. Деревенские старики охают и жалуются на «избалованность» народа, интеллигенция вздыхает еще усерднее, и, с сокрушением видя, что «повреждение нравов» неудержимо проникает в деревню, она надеется лишь на «революцию», которая все поправит, все загладит и возвратит общине свежесть времен Гостомысла. Но что же удивительного в этом явлении, столь печальном для деревенских «старичков» и для столичных народников? Ровно ничего. «Нравы» не испортились, они только получили другую экономическую подкладку. В прежнее время земля была царская, «божья», какая вам угодно, но только не купленная. Крестьянину достаточно было добиться принятия его в общину, чтобы получить на пользование землею право, ограниченное иногда лишь пределами его собственной рабочей силы. А община и вовсе была господином занятой ею территории, она распоряжалась всюду, куда ее топор, коса и соха ходили. Крепостное право сковало и принизило земледельца, но не изменило его отношения к земле. «Мы ваши, а земля наша» – говорили крестьяне помещикам. Но вот пришло время, когда крестьяне перестали быть барскими, но за то и земля перестала быть крестьянскою. Ее нужно выкупать, платить за нее деньги. Что такое деньга? Это прежде всего товар, и при том совершенно особенного свойства, товар, за который покупаются все другие товары, который служит мерилом и выражением их стоимости. Само собою понятно, что этот особенный товар не может быть исключен из действия общих законов товарного производства и обращения. Напротив, он является носителем этих законов, он распространяет их действие всюду, куда забрасывает его случайность той или другой меновой сделки. Но каковы же законы товарного производства? Что такое товар и откуда он берется? Товарное производство развивается лишь в том обществе, где средства, а следовательно, и продукты производства составляют частную собственность производителя; без этого условия никакое разделение труда недостаточно было бы для его возникновения. Таким образом, товарное производство представляет собою следствие развития частной собственности. Деньги, естественно вырастающие из обмена товаров, также точно предполагают частного собственника, как предполагает его, говоря вообще, весь процесс товарного производства. Отдельные члены общины могут приобрести деньги лишь в обмен за те или другие предметы их частной собственности, хотя бы собственностью этого рода и являлись продукты обработки общинной земли. Эти-то деньги крестьянин и должен платить теперь в виде выкупа.

Но «деньги родят деньги», между прочим, и в том смысле, что купленные за них средства производства и предметы обработки сами составляют уже меновую стоимость, эквивалентную заплаченной за них денежной сумме и способную к новому превращению в деньги, по желанию приобретателя. Следовательно, предметы, купленные тем или другим лицом, должны составлять его частную собственность. Такова бесспорная логика денежного хозяйства. Эта-то логика и вступает в борьбу с традицией общинного землевладения. Выкупная операция приводит крестьянский мир к противоречию, разрешимому лишь посредством окончательного разрушения общины. В силу привычки, предания, а частью и сознательного убеждения, он стремится сохранить старый коллективный принцип владения землею, после того как способ приобретения этой земли стал всецело основываться на новом, денежном, индивидуалистическом принципе. Само собою понятно, что стремление это неосуществимо, что невозможно передать в коллективную собственность мира предметов, приобретенных в обмен за частную собственность отдельных домохозяев.