Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма

Как сильно распространено такое стремление? Мы знаем уже, что оно обнаруживается там, где «не имеется благоприятных условий для земледельческого хозяйства всех дворов», там, где «часть дворов постепенно беднеет, слабеет, а затем и совсем расстраивает свое земледельческое хозяйство, перестает заниматься хлебопашеством, обращается исключительно к сторонним промыслам и, таким образом, разрывает свою непосредственную связь с мирскою землею». Всюду, где встречается такое положение дел, – стремление бедняков к разрыву с общиною настолько естественно, что оно представляет собою или уже существующий факт, или дело очень близкого будущего. Там, где существует причина, не замедлит обнаружиться и следствие.

Мы знаем также, что большинство наших общин поставлено не только в неблагоприятные, но просто в невозможные условия. Наше хозяйство, как общегосударственное, так и специально народное, покоится теперь на самом ненадежном основании. Чтобы разрушить это основание, не нужно ни чудес, ни неожиданностей: к этому ведут нас – самая строгая логика вещей, самое естественное отправление функций современного нашего общественно-экономического организма. Фундамент разрушается просто от тяжести и несоразмерности частей построенного на нем здания.

Как быстро теряет равновесие хозяйство беднейшей части общинников, видно отчасти из приведенных выше данных о числе безлошадных крестьянских дворов, а отчасти – и притом с бóльшей ясностью – из следующих многозначительных фактов. В Подольском уезде «по переписи 1869 года из 33.802 душевых наделов не обрабатывалось 1.750, т. е. 5 %; в переводе на десятины это значит, что из 68.544 десятин пахотной крестьянской земли запущено было 3.564 дес. Точные данные о необработанных наделах в 1877 году собраны только по трем волостям, где они дают 22,7 % запущенной пашни. Не имея оснований считать эти волости чем-то исключительным и предполагая, поэтому, что и в остальной части уезда господствует запущение в тех же размерах[141], мы найдем, что количество необрабатываемой земли с 3½ тысяч десятин возвысилось до 15½, т. е. увеличилось в 4–5 раз. И это в 8 лет! Это приблизительное определение количества запущенной пашни находит себе подтверждение в сведениях о числе хозяев, не обрабатывающих своих наделов»[142]. И действительно, между тем как в 1869 году число таких хозяев составляло 6,9 % получивших надел дворов, в 1877 году оно возросло до 18 %. Это средняя цифра для всего уезда. В некоторых отдельных местностях возрастание числа не занимающихся земледелием домохозяев шло еще быстрее. В Кленовской волости оно поднялось с 5,6 % в 1869 году до 37,4 % в 1877 году! Но и это еще не предельная величина. В одиннадцати селениях, взятых исследователями как пример, мы находим, что в указанный промежуток времени скотоводство сократилось на 20,6 %, число же забросивших земледелие возросло с 12,3 % до 54,3 %, т. е. «бóльшая половина населения принуждена в 1877 г. искать заработка вне земледелия». В лучше обставленных местностях того же уезда, в тех селениях, где, по словам исследователей, земледелие «процветает», процент не обрабатывающих землю все-таки возрос больше, чем вдвое: с 4 в 1869 г. до 8,7 в 1877 году. Таким образом, это относительное «процветание» только замедляет разрыв крестьянина с землею, но вовсе не устраняет его. Общая, роковая для крестьянина, тенденция нашего народного хозяйства остается неизменной.

Но, может быть, этот уезд составляет исключение из общего правила? Едва ли. Другие уезды Московской губернии, равно как и другие губернии европейской России, находятся в аналогичном положении. В Серпуховском уезде количество не занимающихся хлебопашеством хозяев простирается до 17 %, в Верейском – 16 %. В Гжатском уезде Смоленской губернии «есть селения, в которых оставлено земли на половину и даже до ¾; …крестьянское полеводство, вообще, в уезде сократилось на четвертую часть»[143]. Не плодя цитат и выписок, мы смело можем, по крайней мере, к половине России применить сказанное г-ном Орловым о Московской губернии: «Возникают резкие противоположности в имущественном состоянии крестьянского населения: громадный процент крестьян постепенно теряет всякую возможность вести самостоятельное хозяйство и обращается в разряд безземельных и бездомных, а вместе с этим незначительный процент крестьян с каждым годом увеличивает степень своего имущественного благосостояния»[144]. А это значит, что, по крайней мере, половина сельских общин в России является бременем для общинников.