Наши тонкие струны

Крис умолкает. Сегодня утром ей на счет упали такие денежки, что можно и помолчать. И это был только аванс.

– А никто и не умничает, – ворчит она. – Пусть Вероника умничает, у нее аттестат красивый.

Серега наигрывает на аккордеоне какую-то французскую мелодию. Маша с Максом сидят рядышком. Выглядит это трогательно, но только на первый взгляд. Если присмотреться, станет ясно: Макс глубоко несчастен. Так часто бывает, когда твое счастье зависит от кого-то другого, а ему на тебя все равно. Быть счастливым в одиночку получается не у всех.

Немного погодя Кристаллики выходят на помост. Один за другим, как будто их до сих пор сканируют здешние камеры. Подключаются. Маша по привычке подходит к микрофону. Бастиан делает ей какие-то тайные знаки: не лезь вперед. Кристине хочется пнуть его ногой.

Публика ждет. Теперь видно каждого: да, это непростые детки. Это ясно хотя бы по моделям телефонов и лимитированным моделям кроссовок. В остальном они скромные. Никто даже не курит. Берегут здоровье ради будущей карьеры.

Выждав паузу, на сцену поднимается Артур Олегович. Взрослые тоже подтягиваются поближе – некоторые прямо с бокалами.

– Пора раскрыть главный секрет вечера, – говорит хозяин. – Представляю вам новый молодежный проект «Ника TEENS». Ну да, такое название… гм… модное. В общем, попросим на сцену солистку. Вероника, ты здесь?

Его дочка взбегает по лесенке. На ее носу темные очки. Разноцветные дреды рассыпались по плечам. Оттеснив папу, она сама встает к микрофону:

– Спасибо, father… ведь недаром… Это была русская классика, дальше не помню… Представляю, как вы удивлены. Это потому что вы меня еще не знаете… моих музыкантов тоже… Знакомьтесь, это Кристи, это Мэри, а вот там – диджей Макс и… Сергей, правильно? Sorry, еще не всех запомнила. В общем, который похож на русского поэта… Я это сразу заметила по аватару на тиндере… Думаете, где мы все познакомились?

Она и дальше несет какую-то чушь. По всему видно, волнуется. А может, перебрала энергетиков.

– Мы сейчас вам немножко сыграем. Вот есть такая старинная английская песня Scarborough Fair, мы ее слушали в колледже искусств, в Лондоне… Мне реально понравилось, я мечтала когда-нибудь ее спеть, чтобы вот так же все слушали…

«Вот как», – думает Крис. Но думать некогда. Кристалликам платят, чтобы они работали. Под новой чудесной вывеской.

Песня начинается. Маша поет в глубине сцены, приспустив масочку – на нее все равно никто не смотрит. Именинница радостно открывает рот под чужие слова. Чтобы никто не догадался, что поет не она, Ника кривит губы, будто всех тут презирает. Зрители должны думать, что петь для нее – пара пустяков.

На мониторе перед ней лежит айпад с текстом.

Все это время Бастиан за звукорежиссерским пультом контролирует микрофоны. Его палец – на фейдере. Если ангельский голосок Ники станет слишком хорошо слышно, он мигом ликвидирует проблему.

Технологии даже не 90-х – 80-х.

«А true love of mine», – старательно, пусть и беззвучно выводит Ника и зачем-то машет всем лапкой с радужными ногтями на пальцах: «Я люблю вас, фаны!». Гости-одноклассники (или кто они там) переглядываются с усмешкой. Она этого не видит, она как раз раскланивается. Ее разноцветные косички взлетают в воздух, как павлиний хвост.

Кристаллики слышали аплодисменты и погуще. Надо срочно исполнять какой-нибудь хит, иначе эта публика заскучает. Следующую песню хочет объявить Крис, но Бастиан на пульте нажимает на кнопку mute. Сигнал понятен: здесь все работают на одного. Точнее, на одну.

– У нас есть несколько песен на русском, – говорит Ника, словно извиняется. – Я буду подсматривать в текст, окей? Первая называется «Никто никогда».

Макс за пультом жмет кнопку. Крис на автомате перебирает струны. Ей хотелось бы видеть рядом не эту вертлявую девчонку, а бедняжку Уэнздэй, что прячется позади всех. Серега ловит ее взгляд. «Держись, – как бы говорит он. – Это не навсегда».

И никто ни о чем нас не спросит, —

поет Маша, держа микрофон в руке. Ника почти не кривляется и даже почти не смотрит в текст. Бастиан слышит, как одна из модных девиц говорит другой:

– А на видосе другая пела. Вон та, сзади.

«Ш-ш-ш», – грозит ей пальцем кто-то из взрослых. Это же предоплаченная игра. Даже сами игрушки с этим согласны.

Пустяки. Ника все равно не слышит никого, кроме себя. Ей по умолчанию нравится все, что она делает. Это хорошая привычка, она очень помогает в жизни.

Песня кончается. Гости принужденно хлопают.

– Следующая песня… – начинает Ника и смотрит на Крис.

Но тут модная девица говорит довольно громко:

– Чего, опять русский рок? Высокая поэзия?

– Х[…]рня душная, – отзывается еще кто-то. – Для студентов педвузов. Играли бы лучше ар-эн-би.

– Да не, англосаксы не в тренде. Лучше эйжиан. Типа Хабиба. Чего? Нормальный Хабиб. Ты что-то имеешь против, э?

– Мурку сбацай! – смеется кто-то из гостей постарше.