Наши тонкие струны

Потом смотрит на Макса:

– Молодец, что сразу мне позвонил, а не в скорую. Толку от них никакого, и вопросы лишние будут задавать. Я частную реанимацию вызываю, из Белоострова. У них там даже вертолет есть.

Он тут же делает несколько звонков. Затем выходит и возвращается с аптечкой. Морщась от напряжения, делает Машке укол в руку.

– Блин. Идиоты малолетние. Хорошо еще, Артура Олеговича нет, он бы нам всем тут головы поотрывал. Он-то помнит, как в девяностые таких вот клиентов из клубов пачками выгружали. Кого в больничку, а кого сразу в морг.

– Мама тоже помнит, – говорит Макс. – Она врач.

– Полезная профессия. Не то, что у вас. Кстати, о мамочках и дочках… – Бастиан одним рывком распахивает балконную дверь. – Эй вы там, ихтиандры! Сейчас же в дом!

Что-то есть в его голосе, отчего приказ выполняют немедленно. И через пять минут уже стоят в коридоре, хоть их никто и не приглашал. Мокрые. И встревоженные.

– Машка! – Крис заглядывает в комнату, но Бастиан не пускает. Кратко объясняет происходящее. Тогда Крис бледнеет, как лист бумаги. Она дрожит, как от холода, и капли воды падают с ее волос, смывая слезы.

Макс сидит прямо на полу, опустив голову. Он тоже чуть не плачет. Хотя он-то вообще ни в чем не виноват.

Он просто не успел, как всегда.

Сквозь раскрытую балконную дверь слышно натужное жужжание, все громче и громче: легкий медицинский вертолет приближается со стороны Белоострова. Он может приземлиться прямо на лужайку. Что он и делает пять минут спустя.

Два человека в синих жилетках спешат по дорожке к дому. У одного в руках чемоданчик с красным крестом, совсем как в кино.

Через полчаса вертолет взлетает и отправляется в обратный путь.

Машкина кровать опустела. Выглядит это печально. Будто кто-то в семье внезапно умер, и все чувствуют себя покинутыми.

– Мы можем поехать к ней в больницу? – спрашивает Крис.

– Незачем. Без вас разберутся. В интенсивную терапию вас и не пустят.

– И что же нам делать?

– Больше без штанов не бегать, – советует Бастиан. – Вести себя скромно. И молиться своему музыкальному богу, чтобы все обошлось. Как ему молиться, знаете?

Серега недоуменно мотает головой.

– Музыку сочинять. Мы за что вам деньги платим? Чтоб вы тут в подростковый сериал играли? «Каникулы в раю»? Я вам устрою рай. Короче, бегом на точку и репетировать. И чтоб без новой песни не возвращались. Утром не поленюсь, приду и проверю.

Крис слабо улыбается. Если Бастиан и хотел ее хоть немножко утешить, то у него получилось.

На Серегу она даже и не смотрит.

047. Будь проклят этот день

Новая песня получилась печальной, какими бывают все песни об одиночестве. Люди не должны оставаться одни. Даже по своей воле. И уж особенно – если по чужой.

Только это не молитва. Так уж получилось.

Будь проклят этот дом,

в котором ты одна.

Беги из этих стен,

не думай ни о ком.

Будь проклят этот день,

в котором ты одна.

Крис играет и тихонько напевает себе под нос. Сергей сидит на барной табуретке с бас-гитарой в руках. Время от времени он посматривает на гриф и на длинные пальцы Крис. Когда он берет не те ноты, она его поправляет.

Лишь тени по углам

бесстрастно ждут, когда

ты впустишь их в свой сон,

но им нельзя быть там.

Будь проклят этот дом,

в котором ты одна.

Огоньки на усилителях мерцают в полумраке. В дальнем конце подвала совсем темно. Там в бесформенном кресле-мешке сидит грустный Макс.

Эта песня – о девушке, думает он. Крис иначе и не сочиняет, ей так удобнее. И все равно это как будто о нем, хоть он и мальчик. Это он всегда один. Даже когда вместе со всеми.

Он гонит от себя эту мысль, а она снова возвращается.

Макс выходит из темноты. Гитара перестает играть.

– Крис, – говорит он. – Там ведь можно спеть: «в котором ты один». И ничего не изменится.

– Можно, – соглашается сестра. – Только закрытый слог звучит плохо. Гнусаво. Погоди, там еще третий куплет есть… без феминизма…

Так что же ты стоишь,

что медлишь у дверей?

На цыпочках, неслышно,

только поскорей —

беги из этих стен

куда глаза глядят…

Тут Крис останавливается.

– Дальше должна быть длинная строчка, – говорит она. – Там ритм меняется. Вот так. У меня есть несколько вариантов… но все не очень… Ни у кого нет идей?

Ранним утром, под шум дождя, —

произносит Макс. Крис смотрит на него, расширив глаза:

– Неожиданно. Молодец, Макс. И последняя фраза, на ту же рифму?

Беги, я жду тебя, —

заканчивает Серега. Зря, что ли, он похож на Есенина?

– Да вы оба молодцы, – говорит Крис, и если прислушаться, можно услышать, как дрожит ее голос. – Вы просто бешеные Кристаллики… как про нас пишут в комментах, читали? Все, я считаю, песня готова…

– Можно Бастиану показывать, – усмехается Серега. – Он нам за это пиццу закажет.