Наши тонкие струны

– Прямо сам видел? – не очень-то вежливо спрашивает она.

Серега помалкивает.

Некоторая проблема в том, что едва ли не каждый день на протяжении этой недели к нему на телефон приходили красивые фотки. С голубой лагуной. И перламутровыми ноготками.

Потому что у девочек редко получается писать сразу всем. Лучше выбрать кого-то одного. А ведь Вероника всего лишь девочка.

Хотя папаша на фотках тоже появлялся. За столиком в ресторане прямо среди моря, с запотевшим бокалом «пти-шабли».

«Wish you were here», – было написано в сообщении.

И еще фото: розовое ушко с бриллиантиком. Без дредов, как на витрине. Обыкновенная сережка из каталога «Картье» (других женских брендов Артур Олегович не признает, а может, не знает).

Эх, Сережка, Сережка. Не так-то просто удержаться, когда тебя вот так умело толкают с обрыва. Когда с тобой вот так хотят поиграть. Ты – не самая сложная игрушка. К тому же Ника наизусть знает инструкцию по применению.

И потом, тебя же всегда можно выбросить, если будешь ломаться.

Но погодите. Сегодня у хозяйки на уме что-то другое.

Ника усаживается в кресло-мешок. Кладет ногу на ногу. Водружает на коленку айпад:

– Я хочу показать вам песню. Сама сочинила. Там на островах ночью начинаются дожди, делать вообще нечего. Только дискотеки для тех, кому за сорок. Я решила, лучше я займусь творчеством. Вот и написала. Ну, это типа танцевальный хит, такое ню-диско…

Крис смотрит на нее оценивающе.

На планшете у Вероники стоит garage band или что-то такое. Ну а что, все с этого начинали.

Ничего, что у нее совсем никудышный визгливый голосок. Проблема в том, что она не любит музыку. Она любит только себя.

Диско-ритм слышится из крохотных динамиков айпада. И Ника начинает петь – кривенько, но уверенно:

Давай полетим на Мальдивы

на боинге десять часов,

я буду там самой красивой…

Крис дополняет мгновенно:

Мы будем ходить без трусов!

Макс хрюкает от смеха так, что у Ники планшет выпадает из рук.

– А чего вы смеетесь, эй? Почему сразу без трусов? Там было про белый песок… или уже не помню…

– Сама же говоришь – ню-диско, – веселится Крис. – Ню – значит голое…

– Ню – значит новое… Ты, блин, английского не знаешь… У меня произношение нейтив инглиш, все так говорят…

– Ника, – тут Крис снова делается серьезной. – Ты извини, пожалуйста. Но это детский сад. Нельзя такое исполнять. Нас… и тебя… со сцены прогонят с такими хитами. Скажут, идите на конкурс дворовой самодеятельности…

– Чего? Куда? Какой деятельности?

– Кристина в чем-то права, – говорит хмурый Бастиан, который неслышно появился в дверях. Здешние жители умеют возникать незаметно. – Слабенькая мелодия. И текст недожатый. Сыграйте лучше ту тему, которую вы ночью сочинили.

– А откуда вы знаете? – недоумевает Крис. – Мы же вам еще не показывали.

– Мне и не надо показывать. Я тогда не спал, слушал, как вы работаете.

– Зачем?

– Мне нравится.

Это обезоруживающий ответ. Крис не может не верить человеку, которому нравится то, что она делает. Это еще одна ловушка, в которую попадают все музыканты. Правда, довольно приятная ловушка.

И только Ника не может смириться со своим позором:

– Какой ты наглый, Бастиан. Вот я папе позвоню, все расскажу. Чего за дрянь? Я вообще по-русски писать разучилась, если хотите знать. Мне и не надо. Я не для того вас здесь собирала. Если текст недожатый, так возьмите и дожмите.

– Дожмем, конечно, – говорит Бастиан. – У тебя, Вероника, самая продвинутая команда. Поверь мнению профессионалов.

Ника улыбается с торжеством. F[…]ck it all, думает Крис на своем небезупречном английском. Вы и здесь сумеете нас обмануть. Но когда-нибудь мы станем свободными и богатыми, как вы. Даже богаче. Потому что с нами останется музыка, а у вас ее не будет.

Мечты, мечты.

050. Змей-искуситель

После репетиции Сергей хотел вместе с Крис и Максимом поехать в клинику навестить Машку. Но Крис не взяла его с собой. Ему-то пропуск не дали.

И вот он сидит на краю бассейна, свесив ноги, и скучает. А может, ждет чего-то. Эдемский сад – удивительное место. Змеи-искусители встречаются здесь под каждым кустом.

Кажется, по правилам они должны совращать девушек? Или теперь все происходит наоборот?

Чья-то тень падает на мокрые доски. Кто-то стоит у Сережки за спиной. Кто-то бесшумно подкрадывается и кладет ему ладошки на плечи. Длинные пальцы с перламутровыми ноготками легонько массируют ему шею: не то ласка, не то предупреждение.

– Привет, – говорит Ника.

– Вроде как уже виделись?

– Ну… мы еще даже не поздоровались по-настоящему.

Ника садится рядом. Ее белый купальник почти не скрывает то, что она и не хочет скрывать. Ее рука по-прежнему на его плече. Он чувствует жар ее тела. Он волнуется. Просто наказание какое-то.

Искушение.

– Сере-ежа, – она как будто пробует на язык его имя. – Сереж… а тебе тоже не понравилась моя песенка?

– Я не знаю… нормальная песенка. Если хочешь, я могу подобрать аккорды… поточнее…

– Конечно, хочу. Я хочу научиться писать песни. Ты меня научишь?