Наши в Хогвартсе (СИ)

«Вот гад, — подумал Гарри, — ему абсолютно наплевать на своих студентов. А ещё говорят, что он всегда защищает слизеринцев. Мак-Гонагалл за нас искренне переживает. А этот… Наверное, тоже ненавидит грязнокровок. Ал ведь…»

Знал бы Гарри, какие чувства испытал ненавистный слизеринский декан, когда к нему в кабинет примчалась насмерть перепуганная Миллисента и дрожащим голосом произнесла, что Эйлин лежит на полу в женском туалете перед висящим на стене у входа огромным зеркалом — ни за что бы не поверил. Снейп и сам не верил, что он способен испытать нечто подобное. Каких усилий ему стоило не броситься туда бегом, а пройти твёрдой уверенной походкой с каменным лицом. Как удалось сохранить на лице выражение холодного безразличия, когда он склонился к лежащей на полу оцепеневшей Альке. Снейп мог бы наколдовать носилки и на них переправить её в больничное крыло. Но он поднял её на руки и пронёс через весь замок, прижимая к себе и не чувствуя тяжести этого безжизненного тела. И задыхался он не от неё, а от тяжести, мучительно сдавившей его грудь тисками тревоги и беспокойства за её жизнь.

Услышав вечером разглагольствования Малфоя о том, что «наконец-то мы избавились от этой грязнокровки, позорящей наш факультет», Снейп едва сдержался, чтобы собственными руками не задушить этого гадёныша. Мерлин, до этого происшествия он и сам не понимал, насколько дорога ему эта девчонка. Такая маленькая и незаметная, но отсутствие которой так больно резало глаз. Пустоту, образовавшуюся из-за этого, невозможно было заполнить. Тревога с каждым днём росла и крепла. А вдруг не получится расколдовать всех пострадавших? «Будешь спокойно жить, как раньше, без этого «геморроя», — зло отвечал себе Снейп. Злился он оттого, что понимал — жить, как раньше, у него не получится. Он, запретивший себе все чувства и привязанности, наглухо закрывший свою душу на замки от проникновения туда малейшего намёка на нечто подобное, он, человек с каменным сердцем, куда не проникал ни один лучик солнца, ни одна искорка теплоты, привязался к несносной маленькой грязнокровке. А значит, будет испытывать страх за её жизнь и боль, если случится её потерять. Зачем ему эта новая боль? Как будто старой мало. Говорят, она со временем проходит. А вот его боль не проходила. Нет, он не хотел излечиться от неё. Наоборот, мечтал прожить с этой болью всю свою жизнь, потому что сам приговорил себя к ней. Но только с ней. Другой боли ему не нужно. Да только кто его спрашивал? Теперь эта девчонка лежит на больничной койке, неподвижная и непривычно притихшая, а он, Снейп, изводится от тревоги за неё. Нонсенс…

В связи с нападениями на учащихся Люциус Малфой добился отстранения Дамблдора от занимаемой должности. Он попытался воспользоваться этим обстоятельством, чтобы заодно избавиться и от мисс Севериновой. Однако, Снейп охладил его пыл, сказав, что исключить кого-либо из школы без разбирательства не удастся даже Малфою. А разбирательство покажет, что эта девчонка вообще ни в чём не виновата. Есть масса свидетелей, которым рот не заткнёшь. Не лучше ли подождать? Может быть, пострадавших вообще невозможно будет расколдовать, и вопрос с мисс Севериновой решится сам собой. Произнося вслух эти слова, Снейп проклинал и себя, и всех Малфоев до седьмого колена. Но на его счастье, Люциус согласился с его доводами, так что эта неприятность обошла Альку стороной.

А потом созрели мандрагоры. Хвала Мерлину, противоядие избавило всех пострадавших от заклятия Оцепенения. Мальчишки встретили Альку с Гермионой на выходе из больничного крыла. Друзья с визгом бросились обниматься. Они радостно смеялись и говорили все вместе, перебивая друг друга. Заручившись их обещанием, рассказать ей всё, что случилось в её отсутствие, Алька отправилась в подземелье.

По дороге она раздумывала, как ей лучше поступить — зайти к декану или нет? Наверное, надо доложить ему о том, что она уже на ногах и снова готова портить ему жизнь. Или не нужно ему надоедать, пусть подышит спокойно ещё несколько минут? Алька медленно шла по лестнице, решая, как поступить. Позади она услышала шаги. Кто-то догонял её, спускаясь вниз. Алька остановилась и оглянулась. Несколькими ступенями выше она увидела знакомую фигуру, закутанную в чёрную мантию. Лицо профессора находилось в полутени, и Алька не могла видеть его выражения. А голос был как всегда спокоен и бесстрастен. Слишком спокоен и нарочито бесстрастен:

— С возвращением, мисс Северинова.

— Спасибо, господин профессор, — Алька улыбнулась.

— Зайдите ко мне в кабинет.

— Да, господин профессор.

Снейп открыл дверь, пропустил Альку в комнату и вошёл следом. Освещение в кабинете было более ярким, но он уже сумел привести в порядок лицо, зафиксировав на нём обычное суровое, слегка недовольное выражение.

— Мисс Северинова. Вы уже решили, где будете проводить летние каникулы?

— А какие у меня варианты? — поинтересовалась Алька