Наши за границей

— Это ужъ мы посл, Николай Иванычъ, посл. Пойдемте скорй въ циркъ, на мста. Видите, публики-то въ саду совсмъ нтъ. Она вся на мстахъ.

Показался высокій деревянный заборъ, за которымъ былъ циркъ. У забора виднлись кассы, гд продавались билеты на мста. Пришлось опять заплатить. За первыя мста взяли по два франка, и компанія по деревянной скрипучей лстниц поднялась въ амфитеатръ, гд и услась.

Представленіе дйствительно началось. На арен подъ открытымъ небомъ носились на бойкихъ, но невзрачныхъ лошаденкахъ человкъ десять въ срыхъ поярковыхъ шляпахъ, въ цвтныхъ курткахъ и съ ружьями за плечами. Они пронзительно гикали, махали арканами и гнались за убгавшей отъ нихъ лошадью. Сдлавъ по арен круга три, они наконецъ нагнали лошадь. Одинъ изъ нихъ накинулъ на лошадь арканъ и остановилъ ее. Пойманная лошадь металась, становилась на дыбы, лягалась. Второй и третій арканы, накинутые на нее всадниками, повалили ее на землю.

— Разбойниковъ это они, что-ли, представляютъ? — спросила Глафира Семеновна земляка.

— Охотниковъ въ американскихъ степяхъ. Они дикую лошадь поймали, повалили ее и вотъ теперь надваютъ на нее узду.

За декораціей, изображающей вдали холмы и на нихъ домики американской деревушки, послышались Дикіе крики. Охотники, возившіеся около дикой, только-что взнузданной лошади, бросили ее, вскочили на своихъ лошадей и опять понеслись по арен. Крики за холмами усилились, превратились въ ревъ и изъ-за холмовъ показались скачущіе на неосдланныхъ лошадяхъ индйцы съ разввающимися длинными волосами и накинутыми на плечи полосатыми плащами. Они гнались за охотниками.

— Вотъ разбойники, индйцы разбойники. Они длаютъ нападеніе на охотниковъ. Видите, гонятся за ними, — сказалъ землякъ.

Раздались выстрлы, лязгъ оружія, нсколько всадниковъ повалились съ лошадей, въ пороховомъ дым смшались индйцы и охотники. Когда дымъ разсялся, охотники были уже со связанными руками, индйцы уводили ихъ и ихъ лошадей за декорацію, изображающую холмы съ деревушкой. На лошади одного изъ индйцевъ между шеей лошади и туловищемъ индйца лежалъ охотникъ со свсившимися руками и ногами. Еще одинъ индецъ тащилъ за собою по земл на аркан другого охотника.

— Прощай, охотнички! Индйцы побдили и повели ихъ въ плнъ на жаркое, — сказалъ Николай Ивановичъ.

— Да неужто съдятъ? — поспшно спросила Глафира Семеновна.

— А то какъ-же? Порядокъ извстный. Вдь они людоды. Изъ одной ноги бифштексы, изъ другой бефъ-строгановъ, изъ третьей какой-нибудь тамъ антрекотъ, — шутилъ Иванъ Ивановичъ.

— Да неужели настоящимъ манеромъ съдятъ.

— Нтъ, нтъ. Вдь это только представленіе. Кто-же имъ позволитъ здсь въ Париж людодствовать! — успокоилъ Глафиру Семеновну землякъ.

— Ну, то-то… а я ужъ думала…

Первое отдленіе представленія кончилось. Но мстамъ забгали гарсоны съ подносами, предлагая публик пиво, флаконы съ коньякомъ, фрукты, сандвичи. Также ходилъ мальчишка-индецъ въ синихъ штанахъ съ позументомъ въ вид лампаса и въ накинутомъ на плечи полосатомъ одял и навязывалъ публик слипшіеся комки какихъ-то розовыхъ обсахаренныхъ зеренъ, бормоча что-то по-англійски. Изъ англійской рчи, впрочемъ, выдлялись и французскія слова: «vingt centimes». Присталъ онъ и къ супругамъ, тыкая имъ въ руки по комку.

— Для ды это, что-ли? — спрашивалъ его Николай Ивановичъ. — Ты мн скажи, для ды? Манже.

Мальчишка не понималъ и только твердилъ: «ving centimes».

— Конечно-же для ды, — отвчалъ за него землякъ. — Вонъ, видите, стъ публика. Это что-нибудь американское. Надо попробовать.

Онъ купилъ комокъ зеренъ, отломилъ кусочекъ, пожевалъ и выплюнулъ.

— Безвкусица, — сказалъ онъ.

Попробовали зеренъ и супруги, и тоже выплюнули.

— А ничего нтъ интереснаго въ этомъ дикомъ представленіи, — проговорила Глафира Семеновна, звая въ руку. — Тоска.

— Необыкновенно бойкія лошади, молодецкая зда индйцевъ и ихъ ловкость — вотъ что интересно, — отвчалъ землякъ.

— Полноте, полноте… Наши казаки куда лучше вс эти штуки на лошадяхъ продлываютъ, — возразилъ Николай Ивановичъ.

LXI

Представленіе индйцевъ, дйствительно, было до нельзя однообразно. Въ первомъ отдленіи они гнались за охотниками, нападали и сражались съ ними, въ слдующемъ отдленіи они то-же самое продлывали, настигнувъ фургонъ съ европейскими переселенцами. Глафира Семеновна звала, звалъ и Николай Ивановичъ. Не отставалъ отъ нихъ и землякъ.

— Пойдемъ-ка мы лучше побродимъ по саду, да зайдемъ къ этимъ самымъ дикимъ въ ихъ домики, посмотримъ, какъ они живутъ, — сказалъ Николай Ивановичъ. — Чего тутъ-то глаза пялить. Ей-ей, никакого интереса въ этихъ скачкахъ. Посмотрли, и будетъ. Кстати-же тамъ и ресторанъ. Вставай, Глаша.

— Да ужъ лучше, дйствительно, по саду походить, — согласилась Глафира Семеновна, вставая съ мста.

Безпрекословно поднялся и землякъ. Они вышли изъ амфитеатра и по дорожкамъ сада направились къ жилищамъ индйцевъ.