Наши за границей

— Ахъ, Сорбона! Вотъ она Сорбона-то! — Николай Иванычъ, смотри Сорбону. Тутъ и Жозефъ тутъ и Лазаръ учились. Вотъ, вотъ… Здсь-то у букиниста и нашли они рукопись шестнадцатаго столтія, по которой Жозефъ оказался потомкомъ герцога Овре и полнымъ наслдникомъ всхъ его милліоновъ.

— Гм… Гм… Такъ. А только это, душечка, совсмъ не интересно.

— Да какъ-же не интересно-то, ежели кто читалъ.

— А я не читалъ. Да и вообще въ романахъ все враки.

— Враки? А вотъ посмотри, у желзной ршетки разложены книги и букинистъ стоитъ. Такъ и въ роман стояло. Стало быть, это правда, а не враки. Видишь букиниста?

— Ну, ладно, ладно. Ты вотъ ресторанчикъ-то хотла разыскать, такъ давай разыскивать.

— Ахъ, теб только-бы до ресторана-то до рваться. И какой-ты ненасытный!

— Дура, да вдь я для тебя-же. Ты хотла.

— Coll`ege de France… — указалъ извозчикъ на зданіе.

— И коллежъ де Франсъ отлично помню. Вотъ тутъ должна быть тоже одна таверна подъ названіемъ «Рогъ изобилія». Вотъ, вотъ… Наврное эта, — оживилась Глафира Семеновна, указывая на грязненькій ресторанъ, около котораго стояли двое въ срыхъ блузахъ и черныхъ шляпахъ.

— Такъ зайдемъ. Что-жъ ты такъ-то, — сказалъ Николай Ивановичъ.

— И зашла-бы, потому что здсь рзчикъ Каро проигралъ въ кости свою жену художнику Брюле, но я не знаю, та-ли эта таверна.

— Такъ спроси. Спроси у извозчика.

— II спросила-бы, но не знаю, какъ по-французски рогъ изобилія. Коше! Коше! Команъ онъ номъ сетъ тавернъ? — обратилась Глафира Семеновна къ извозчику.

— Connais pas, madame… Mais si vous voulez visiter un restaurant o`u il y a une dame, qui parle russe, alors-voil`a.

Извозчикъ указалъ на ресторанчикъ на другой сторон улицы.

— Что онъ говоритъ? — спросилъ жену Николай Ивановичъ.

— Да вотъ указываетъ на ресторанъ, гд есть какая-то дама, которая говоритъ по-русски.

— Непремнно надо зайти. Что-же ты не велишь остановиться? Француженка эта дама?

— Коше! Се тюнь дамъ франсе, ки парль рюссь? спросила Глафира Семеновна.

— Oui, oui, madame… Elle а 'et'e `a St-P'etersbourg…

— Да, да, француженка, но бывалая въ Петербург.

— Отлично. Коше! Стой! Стой!

— Коше! Арете! Иль фо вуаръ сетъ дамъ.

Извозчикъ стегнулъ бичомъ лошадь и подъхалъ къ невзрачному ресторанчику.

LXVI

Ресторанчикъ, въ который вошли супруги, былъ самый невзрачный ресторанчикъ. Его скоре можно было назвать винной лавкой, гд, впрочемъ, кром вина продавались хлбъ, яйца, редиска и рдька, которые и лежали на мраморномъ прилавк вмст съ жестяными воронками, служащими для наливанія вина въ бутылки. За прилавкомъ стояла сильно расползшаяся толстая пожилая женщина въ высокой гребенк съ жемчужными бусами въ волосахъ. Женщина была громаднаго роста, брюнетка, съ дугообразными черными бровями, очевидно подкрашенными, и съ маленькими усиками надъ верхней губой. Мясистыя руки ея съ жирными пальцами въ дешевыхъ кольцахъ едва сходились на живот. Затянутая въ корсетъ грудь представляла цлую гору. Женщина была одта въ черное шерстяное платье. У прилавка стояли два тощіе французика въ потертыхъ пиджакахъ — одинъ съ тараканьими усами, другой съ козлиной бородкой — и любезничали съ женщиной. Ресторанчикъ состоялъ всего только изъ одной комнаты съ грязнымъ поломъ, на которомъ валялись объдки редиски, яичная скорлупа. На стнахъ висли плохія литографіи въ старыхъ, засиженныхъ мухами деревянныхъ рамахъ и даже были просто налплены дешевенькія народныя картинки въ яркихъ краскахъ, изображающія разстрливаніе слона во время осады Парижа, карту Европы въ лицахъ, гд на мст Россіи лежитъ громадный медвдь, a на мст Германіи прусская каска со штыкомъ, и т. и. Пахло виномъ. Столиковъ въ ресторанчик было нсколько, но постители сидли только за двумя столами. За однимъ два француза, снявъ сюртуки, играли въ домино, за другимъ одинокій поститель въ высокой французской фуражк, имя передъ собою бутылку съ виномъ, внимательно читалъ «Petit Journal». Изъ прислуги была всего только одна двушка, очень молоденькая, въ клеенчатомъ передник и съ сумочкой y пояса. Войдя въ ресторанчикъ, Глафира Семеновна даже попятилась.

— Кабакъ какой-то… Ужъ входить-ли? — проговорила она, косясь на сидящихъ безъ сюртуковъ французовъ, дымящихъ за игрой въ домино тоненькими папиросками «капораль»…

— Ну, такъ что за бда? Кто насъ здсь знаетъ! За то увидимъ француженку, говорящую по-русски, — отвчалъ Николай Ивановичъ. — Садись вотъ къ столику.

Когда супруги услись, къ нимъ подскочила прислуживавшая двушка и остановилась въ вопросительной поз.

— Ну-съ, кто у васъ здсь говоритъ по-русски? Вы, мамзель, что-ли? — обратился къ ней Николай Ивановичъ.

— Comprends pas, monsieur… — отвчала та.

— Какъ не компранъ? Намъ сказали, что здсь говорятъ по-русски.

— Ну сомъ рюссъ е коше ну за ди, ке иси парль рюссъ.

— Ah, oui. C'est `ea… — улыбнулась двушка и, обратясь къ толстой женщин, стоявшей за прилавкомъ, крикнула: — Madame Bavolet! Voilа des personnes russes, qui d'esirent vous voir [29].

Толстая женщина улыбнулась и, выплывъ изъ-за прилавка, подошла къ столу: