Наши за границей

Но Николай Иванович не унимался. По дороге он задирал проходящих мальчишек, останавливался у открытых дверей магазинов с выставками дешевых товаров на улице, около окон; у одного из таких магазинов купил красную суконную фуражку без козырька с вытисненной на дне ее золотом Эйфелевой башней и даже для чего‑то надел эту фуражку себе на голову, а шляпу свою понес в руке.

– Снимешь ты со своей головы эту дурацкую фуражку или не снимешь, шут гороховый! – кричала на него Глафира Семеновна.

– Зачем снимать? Это на память. Это в воспоминание об Эйфелевой башне. Пусть все видят, что русский славянин Николай Иванов сын…

– Пьян? Это верно. Это всякий видит.

– Не пьян. Зачем пьян? Пусть все видят, что русский славянин из далеких северных стран побывал на выставке и сочувствует французам! Вив ля Франс… Глаша! Хочешь, я закричу вот на этом перекрестке: вив ля Франс?..

– Кричи, кричи. Но как только ты закричишь, сейчас же я тебя брошу и убегу. Так ты и знай, что убегу.

– Постой, постой… Хочешь, я тебе вот этот красный корсет с кружевами куплю, что в окне выставлен?

– Ничего мне не надо. Иди.

– Отчего? Вот корсет так корсет! Русская славянка, да ежели в таком корсете! А то хочешь ногу телятины? Вон нога телятины в магазине висит. Глаша! Смотри‑ка! Телячьи‑то окорока у них продают в бумажных штанинах с кружевами. Вот так штука! Батюшки! Да и сырые телячьи мозги в коробке с бордюром. Ну, мясная лавка! У нас магазины бриллиантщиков на Невском такой роскоши не видят. Хочешь мозги? Завтра отдадим хозяйке, чтоб она нам на завтрак поджарила.

– Нужно еще прежде хозяйку найти. Где она, хозяйка-то гостиницы? Где сама гостиница‑то?

– Ищи решетку с шишечками, и найдешь!

– Далась ему эта решетка с шишечками!

– Ого, веер из павлиньего пера в окошке! Хочешь, этот веер тебе куплю?

– Ничего мне сегодня не надо. Иди только. Нет, я окончательно сбилась, – произнесла, наконец, Глафира Семеновна. – Решительно не знаю, куда идти.

– А я знаю. Прямо. Сейчас и будет решетка с шишечкой. Городовой! Же рюсс славянин де норд. Глаша, как по‑французски решетка с шишечкой? Вот городовой на углу стоит.

Но тут Глафира Семеновна, дабы избежать скандала, потянула Николая Ивановича в переулок и со слезами проговорила:

– Николай Иваныч! Уймешься ли ты? Эдакое несчастье случилось, люди потеряли свою квартиру, не знают, где переночевать, а ты клоуна из себя строишь!

– Я клоуна? Я? Потомственный почетный гражданин и кавалер?..

– Постой… Кажется, напали на след. Вон в переулке яма вырыта… Мы мимо этой ямы шли… – несколько оживилась Глафира Семеновна. – В ней еще тогда два блузника землю вынимали.

– Шли, шли… Да… Теперь еще решеточку с шишечкой…

– Прикуси язык насчет решетки с шишечкой. Что это, в самом деле, заладил одно и то же! Да, здесь, здесь… Здесь мы шли! Вот теперь нужно свернуть, кажется, налево, а потом направо. Прибавь шагу. Чего ты ноги‑то волочишь!

– Прежде налево, Глаша, а потом направо. А то знаешь что? Пойдем ночевать в другую гостиницу? Паспорт ведь у меня в кармане. А завтра свою гостиницу разыщем.

– Иди, иди…

И Глафира Семеновна потянула мужа в другой переулок.

– Кажется, так идем. Теперь только бы посудный магазин на углу найти, где старуха в красном шерстяном чепце чулок вязала, – продолжала она.

– И решеточку с шишечкой.

– Опять? Ежели посудного магазина не найдем на углу, – то не здесь.

– Собачка еще такая с хвостиком закорючкой бегала, – вот что я помню, – сказал Николай Иванович.

– Так тебе собачка с хвостиком закорючкой и будет с утра и до ночи на одном месте бегать! Ведь скажет тоже. О, пьянство, пьянство! До чего оно человека доводит.

– Пить – умереть, и не пить – умереть, – отвечал Николай Иванович, – так уж лучше пить!

– Магазин! Посудный магазин! – радостно воскликнула Глафира Семеновна, когда они вышли на угол переулка. – Теперь налево, налево.

– А там решеточка с шишечкой. Постой, Глаша. Хочешь, я тебе вот этот большой бокал куплю? Сейчас мы скомандуем старухе, чтоб она нам пива…

– Иди, иди… Вон и красная железная перчатка висит. Слава тебе господи! Нашли. Сейчас будет и наша гостиница напротив…

Глафира Семеновна от радости даже перекрестилась.

– Нет, постой… – бормотал Николай Иванович. – Надо решеточку с шишечкой…

Но Глафира Семеновна уже не слушала и тащила мужа по направлению к красной железной перчатке, освещенной фонарем. Вот они около перчатки. Но, дивное дело, напротив перчатки подъезда с надписью «Hotel» нет. Глафира Семеновна протащила мужа два‑три дома вправо от перчатки и два‑три дома влево – подъезды имеются, но вывески гостиницы нет.

– Господи боже мой! Да куда же наша гостиница‑то делась? Явственно помню, что против перчатки, а вывески нет, – говорила Глафира Семеновна.

– Решеточки с ши…

– Молчи! Надо в перчаточный магазин зайти и спросить, где тут гостиница. Ведь, уж наверное, перчаточник знает.

– Вот и отлично, Глаша. Зайдем. А я тебе пару перчаток куплю. Перчаточник этот давеча днем удивительно как мне понравился. У него лицо такое, знаешь, пьющее…