Нашла коса на камень

Съ каждымъ шагомъ въ этомъ дом, гд она еще такъ недавно была полной хозяйкой, Джильяна убждается, что прошлаго не воротишь. За обдомъ Джэнъ занимаетъ ея прежнее мсто, за утреннимъ чаемъ возсдаетъ за самоваромъ. Нкоторое утшеніе доставляетъ Джильян радость Эмиліи и Дика при свиданіи съ нею, но въ своемъ маленькомъ кузен, своемъ любимц, она находитъ большую перемну, — лексиконъ его обогатился равными выраженіями, о которыхъ онъ не имлъ понятія; онъ сталъ мене послушенъ, пріобрлъ нсколько несовсмъ хорошихъ привычекъ, словомъ, измнился къ худшему. Джильяной овладваетъ сильное желаніе взглянуть на свои излюбленныя благотворительныя учрежденія, на школу для малолтнихъ, на знаменитую чайную. Она, въ первое утро посл своего возвращенія домой, надваетъ шляпу, беретъ зонтикъ и идетъ пройдтись по деревн; здсь ее ожидаетъ рядъ новыхъ разочарованій. И школа, и чайная закрыты по распоряженію миссъ Марло. Джильяна возвращается вн себя и, встртивъ дядю въ саду, заводитъ съ нимъ серьёзный разговоръ, убждаетъ его отдать Джэнъ въ пансіонъ, не позволять ей корчить изъ себя взрослую. Какъ и слдовало ожидать, сквайръ заступается за дочь, увряя, что она уже не маленькая и отлично управляется со всми хозяйственными длами. Джильяна вынуждена признать, что роль ея въ этомъ дом кончена. У нея съ Джэнъ происходитъ еще нсколько стачекъ, изъ которыхъ она выходитъ побжденной. Съ каждымъ днемъ убждается она, что вс ея любимые коньки — ея общества для снабженія бдныхъ обувью, одеждой, каменнымъ углемъ и пр. — или рушились, или близки въ уничтоженію. Точно чья-то враждебная рука задалась задачей стереть всякіе слды ея трудовъ и заботъ на пользу общую. Иногда ей кажется, что она пробыла вдали отъ своего родного угла не шесть мсяцевъ, а шесть лтъ. Какъ бы то ни было, а приходится покориться неизбжному, жить на положеніи гостьи въ дом, въ которомъ была полной хозяйкой, такъ какъ очевидно что настоящая повелительница и не думаетъ объ отреченіи, а отецъ ея, по безхарактерности, самъ того не замчая и даже не желая, дйствуетъ совершенно въ ея дух. Каждый вечеръ Джильяна, опуская голову на подушку, задаетъ себ вопросъ:

— Зачмъ я еще здсь?

Она не принимаетъ никакого ршенія просто потому, что голова у нея идетъ кругомъ. Во всхъ ея планахъ все всегда вертлось на Марло, этомъ центр ея будущей дятельности. Теперь приходится все перестраивать за-ново. На что же ей ршиться? Путешествовать? Но съ кмъ? зачмъ? Завести свое хозяйство, зажить своимъ домомъ? Но она слишкомъ молода, чтобъ жить одной, а поселиться вдвоемъ съ какой-нибудь наскоро-пріисканной компаньонкой ей, привыкшей жить въ семь, положительно не подъ силу.

Даже ея состояніе — для нея тяжелое и мучительное бремя. Сильно желая сдлать изъ него наивозможно-лучшее употребленіе, она не боле любого ребенка знаетъ, какъ за это взяться. Кто будетъ ею руководить? Что, кром ея собственнаго здраваго смысла, которому она за послднее время стала сильно не доврять, помшаетъ ей сдлаться жертвой обманщиковъ и шарлатановъ? Кром всхъ этихъ причинъ ея нершительности есть и другая: смутная, неуловимая надежда, — надежда, основанная на нсколькихъ словахъ, сказанныхъ нетвердымъ голосомъ…

Августъ канулъ въ вчность, насталъ сентябрь, а Джильяна не покинула Марло. Сегодня среда — базарный день; Джильяна провела его въ чайной, вновь открытой по ея настоянію, усердно угощая постителей. Въ вечеру ей кажется, что единственный результатъ всхъ ея усилій — головная боль и усталость въ ногахъ; гостей было мало, очевидно чайной уже не конкуррировать съ кабакомъ. Возвратясь вечеромъ домой, усталая Джильяна застаетъ Джэнъ въ рукопашной съ Дикомъ. Сестра-воспитательница трясетъ мальчика за плечи, общаетъ его высчь, посадить на хлбъ и на воду, отдать въ пансіонъ; онъ извивается у нея въ рукахъ, называетъ ее «старой чучелой» и, рыдая, выражаетъ надежду на ея преждевременную кончину.

Джильяна, нервы которой и безъ того сильно возбуждены, беретъ сторону ребенка, у нихъ съ кузиной происходитъ уже крупное столкновеніе. Въ разгар ссоры Джильяна не слышитъ доклада слуги, не видитъ, что въ дверяхъ стоить гость; щеки ея пылаютъ, голосъ дрожитъ; срые глава мечутъ молніи. Когда же она, всмотрвшись, узнаетъ въ нежданномъ постител Бернета, ей становится такъ стыдно, такъ больно, что она бжитъ изъ комнаты, изъ дому, не поздоровавшись съ нимъ; ей смутно помнится, что онъ гоститъ у Тарльтоновъ, но даже въ этомъ она не уврена. Долго ли она бродитъ по саду, она сама не знаетъ. Ей кажется, что время тянется до безконечности. Наконецъ, онъ показывается въ алле и направляется прямо къ ней. Они обмниваются рукопожатіемъ. Въ первую минуту оба молчатъ.

— Я пришелъ съ вами проститься, — говоритъ онъ, съ видомъ крайняго смущенія. — Мн пора хать.

— Да? вечеръ прекрасный. Вы славно прокатитесь.