Насилие над разумом

В глазах новообращенного, новый взгляд - новое расположение внутренних требований и способов их удовлетворения - логичен и рационален также, как и его бывший набор ожиданий и удовлетворений. Теперь он вновь открывает некоторые события из давнего прошлого. Его бывшие друзья становятся врагами; некоторые из них выглядят, так это или иначе, как заговорщики. Он сам не способен различать правду и фантазию, фактическую и субъективную потребность. Следовательно, может иметь место, полное искажение восприятия и воспоминаний. Он может ошибаться в своих собственных воспоминаниях и этот процесс — один из преобразующих процессов, о которых сам новообращенный в большей части не знает. Я ярко вспоминаю один пример такого поведения во время Второй мировой войны. Бывший нацист стал храбрым членом антифашистского подполья. Он стремился исправить свое прошлое поведение нет только борьбой с нацистами, но также и распространяя все виды провоцирующих беспокойство слухов о своих бывших друзьях. Он думал, что заставляя их выглядеьб более жестокими, он сможет показать себя более преданным.

Точно так же, опровержения и ошибочные заявления, которые могут быть сделаны новообращенным перед судом или Комитетом Конгресса, часто - не так сильно осознаются неправдой, поскольку они - продукты новых внутренних соглашений. Каждое обвинение новообращенным своего прошлого, может быть сплетено им в новый инструмент для применения в процессе самооправдания. Только у некоторых людей есть моральная храбрость признать сделанные в прошлом реальные ошибки. Расстояния между ложью во спасение и избирательной забывчивостью и подавлением, часто очень коротки. Я открыл это для себя во время исследования участников сопротивления, которые были в руках нацистов. Я обнаружил, что от них было почти невозможно получить объективную информацию о том, что они сообщили врагу после пыток. Сообщая о своём принудительном предательстве, они немедленно окрашивали свои истории ложью во спасение и вторичными искажениями. В зависимости от своего чувства вины, они либо слишком обвиняли себя, либо вообще не находили никаких недостатков в своём поведении.

Право на молчание

Недавно, в работе комиссии Конгресса по расследованию, появилась серьезная официальная атака на право молчать в случае, когда предоставление информации, сталкивается с совестью. Эта атака может стать серьезным вторжением в частную жизнь человека и его ограничения. Подрыв ценности индивидуальности и частной совести, настолько же опасен для сохранения демократии, как и угроза тоталитарной агрессии.

Мы должны понять, что свидетелю часто трудно сделать выбор между неуважением к Конгрессу и неуважением к человеческим качествам. Руководители возможно смогут обнаружить некоторых предполагаемых "предателей", заставив свидетелей предать своих бывших друзей, но в то же время они заставят людей предать дружбу. Дружба это одно из наших самых ценных человеческих качеств. Любое правительство или агентство, могут добиться признания под видом "неуважения к Конгрессу", но передача сведений может вызвать предательство прежней преданности. Сопоставимо ли это с принуждением, которое делают тоталитаристы? И в какую цену это обходится?

Мы получаем псевдочистку, результирующую слабости характера и беспокойство жертвы. Кроме того, мы нарушаем один из основных принципов демократии - уважение силы характера человека. Мы всегда полагали, что лучше позволить десяти виновным людям выйти на свободу, чем позволить казнить одного невиновного - в прямой оппозиции к тоталитарной концепции, что лучше повесить десять невиновных людей, чем позволить одному виновному человеку выйти на свободу. Мы можем наказать вину, с такой стратегией принуждения человека говорить, когда совесть заставляет его молчать, но мы, конечно так же, ломаем невинность, разрушая их совесть. Судьи Верховного суда Дуглас и Блэк в своих особых мнениях о конституционности закона о Неприкосновенности 1954 года (См." Нью-Йорк Таймс", 27 марта 1956 года), подчеркивают право на молчание, как Конституционное право, данное Пятой Поправкой - гарантией личной совести и личного достоинства, а также свободу самовыражения. Вне власти Конгресса, заставить кого либо признаваться в своих преступлениях, даже когда гарантирована неприкосновенность.