Наследие Десяти

Аппарат управления Мельниса, скрытый на минус девятом этаже, очень напоминал геологическое подразделение в Диких лесах – разве что тут не было мерцающих голограмм, от которых рябило в глазах, и десятка шумных специалистов, мечущихся из одного конца зала другой под возмущенные возгласы Доры. Просторное холодное помещение поражало своей пустотой и заброшенностью: все говорило о том, что пятый штаб так и остался не тронут в течение нескольких лет, возможно, даже с самого момента основания базы. Огромные экраны на всю стену, как и сенсорные панели управления вдоль всего периметра, покрылись пылью, а из-за тусклого холодного света помещение и вовсе имело еще более мрачный и гнетущий вид. Чем-то геологический зал напоминал мне заброшенную лабораторию из фантастических сюжетов о конце света. Вероятно, Андрей испытывал примерно те же чувства, продвигаясь вперед медленно и беззвучно и держа наготове оружие, словно в любой момент из-за угла мог выскочить отряд инопланетных паразитов.

На то, чтобы активировать управление, мне понадобилось около пятнадцати минут. Подключение прошло успешно – центральный экран ожил, озарив помещение тусклым искусственным светом сквозь тонкий слой пыли. Уже хоть что-то. Андрей стоял чуть поодаль: казалось, еще немного, и его напряженный взгляд прожжет в моей спине дыру. Тем не менее я была благодарна за то, что по возможности он все же старался соблюдать дистанцию и не стоять над душой.

– Думаешь, они считают нас мертвыми? – Перед тем как ввести данные для доступа, я наконец-то решилась озвучить то, о чем мы оба думали с момента прибытия на Мельнис.

– Когда пропал сигнал нашего корабля, в Диких лесах однозначно поняли, что что-то пошло не так, – моментально отозвался Андрей. – Вопрос в том, успел ли Роман известить их о нашем прибытии…

– Я не про Нейка и Дору, а про тех, кто пытался нас убить. – Мне следовало обернуться, но тело словно окаменело. Внутренности мучительно стягивались в плотный узел, и я не была уверена, что смогу посмотреть Андрею в глаза, не выдав нарастающего волнения. – Если это были не Диспенсеры, то кто? Кому еще выгодна твоя смерть? Или для кого настолько важна моя, что он решился и на твою?

Андрей медленно приблизился, и, несмотря на то что я все еще не видела его лица, его мысли оглушительно звенели в воздухе. Это молчание могло означать только одно – Андрей анализировал ситуацию, просчитывал риски и перебирал в голове возможные варианты предателей. Он не знал врага, но отчаянно пытался опознать его, прощупать в воспоминаниях эфемерные зацепки.

– Как мы и предполагали, хранилище информации Мельниса не пострадало, – продолжила я. – На то, чтобы восстановить доступ к данным, мне понадобится не более получаса, но мы должны быть готовы, что то, что узнаем, может оказаться страшнее всех предположений.

– И тебя это пугает, – констатировал Андрей. Волны его дыхания ощущались на затылке, несмотря на то что стоял он не так уж близко.

– Меня пугает не только это, – призналась я, осознавая, как при одной мысли о миллионах погибших на Мельнисе меня ослепляет отчаянная ярость, – а то, что возмездия желаю не меньше, чем правды. И я… я не уверена, что это пройдет.

– Это никогда не проходит, – тихо ответил Андрей. От холода в его голосе у меня по спине прошли мурашки. – И раз уж те, кто взорвал корабль, допустили такую оплошность, оставив нас в живых, мы ею воспользуемся и заставим их заплатить.

Запуская процесс загрузки данных, я не чувствовала ничего, кроме ожесточенной решимости. Мне ли не знать, что месть никогда не приводит ни к чему, кроме разрушений? Но почему тогда сейчас это было столь желанным, казалось единственным, что могло принести облегчение?

– Когда, по вашим данным, кристанские миротворцы прибыли на Мельнис? – уточнила я.

– Утром шестнадцатого элиоса.

– Значит, поднимаю архивы с вечера пятнадцатого… – Один за другим на экране всплывали новые окна для подключения к системе, пока я пыталась установить доступ к резервным файлам уничтоженных пунктов управления.

– Как ты вообще тут что-то понимаешь, – нетерпеливо пробормотал Андрей, скользя растерянным взглядом по дисплею. – Ума не приложу, как можно расшифровать эти цифровые иероглифы…

Эфемерное восхищение в его голосе вызвало у меня невольную улыбку.

– У тебя свои языки, у меня – свои. – Когда на экране появился индикатор загрузки, я с облегчением повернулась к нему. – Простишь мне за это незнание древнеарианского?

– Вряд ли, – напустив на себя задумчивый вид, прищурился Андрей, – но, возможно, сделаю скидку.

– Неплохое начало, – кивнула я. – Ты уже начал торговаться.

Андрей усмехнулся.

– Древнеарианский – не просто язык, это история. На нем говорили те, кто создавал наш мир. Я уже даже не говорю о том, насколько он красив, в тысячу раз правильнее, изящнее и мелодичнее, чем кристанский или какой-либо другой. Знай ты его, то поразилась бы, как на нем звучит поэзия, просто… безупречно.

– Я ненавижу стихи. – Слова вылетели сами собой, словно кто-то потянул меня за язык, заставив отчеканить второе слово.