Наследие Десяти

Но вся эта злость была несравнима с той ненавистью, которую Андрей испытывал к себе, осознавая, что больше всего на свете он желал, чтобы кучка напыщенных аристократов наконец-то восприняла его всерьез.

Конечно же Алик не лукавил, когда говорил, что Нейк ни за что бы это не одобрил. Но Нейк, с его вкрадчивой осторожностью, застрял на Тэросе, а он был здесь. И кто после этого прав? Чувствуя, как нетерпеливое торжество разливается по венам, Андрей резко втянул воздух. Гордость – худший из пороков, банальнейшая из слабостей, но на кой черт он силками вырвал у смерти свою жизнь, если не может насладиться ею в полной мере?

– Почему? – повторил Алик.

– Хочу видеть их лица, когда они узнают, – сказав это, Андрей вышел из тени на освещенную аллею и двинулся вперед.

* * *

Нейк Брей не часто рассказывал о своем прошлом и былой близости с Диспенсерами, отвечая на многочисленные расспросы в лучшем случае скользкими метафорами, в худшем – тотальным игнорированием. Лишь спустя годы Андрей осознал, что за скудными огрызаниями герцог маскировал глубинную тоску по второй планете Данлийской звездной системы. Среди десятка портретов покойной Татьяны Брей, от одного вида которых у Андрея скручивало живот от уныния, изредка попадались пейзажи с красным гигантом на небосклоне. Двенадцатилетнему мальчику потребовалась пара месяцев, чтобы, проведя собственное расследование, опознать в нем Данлию, и еще полгода на то, чтобы добиться от Брея внятных разъяснений и узнать, что все без исключения пейзажи были сделаны в стенах императорской резиденции Диспенсеров.

Однако даже тогда вычурное местное солнце, которым по непонятным для Андрея причинам восхищался весь лиделиум, едва ли интересовало его: то ли дело фрагменты изысканных колонных залов, мелькающие то тут, то там на объемных графических изображениях.

О великолепии данлийской императорской резиденции ходили легенды, потому что, во‐первых, из поколения в поколение преумножение ее роскоши Диспенсеры считали долгом чести, а во‐вторых, вряд ли где-то еще во вселенной было место недоступнее, чем колыбель наследников Десяти. Еще при жизни Александр Диспенсер, как, впрочем, и императрица, всячески избегал светских мероприятий. После смерти мужа Джорджиана и вовсе стала затворницей. Возможно, поэтому, когда правящая семья неожиданно заявила о внеплановом приеме в честь Дня Десяти, тысячи гостей без промедления стеклись сюда с разных концов галактики.

Обсерваторный зал был одним из самых популярных мест в резиденции для проведения приемов. Он находился на самом последнем этаже под огромным стеклянным куполом, который в хорошую погоду обычно опускали, и с темнотой все присутствующие могли наблюдать за парадом звезд Млечного Пути. Стоило Андрею ступить внутрь, как внезапный вихрь голосов, смеха, музыки, звона бокалов, стука каблуков захватил его с головой, заставив на несколько мгновений ошеломленно замереть на месте.

Свой первый прием в Данлийской системе Андрей представлял тысячи раз, с педантичной тщательностью продумывая каждую деталь – у него на это было достаточно времени, пока он лежал на больничной койке под аппаратом для перегона крови. Длинными ночами в своем воображении он репетировал каждый взгляд, небрежно брошенный в сторону надменных аристократов, каждый жест и изящную остроту, что он непременно должен был пустить в ход, дабы произвести нужное впечатление.

Теперь же, замерев на входе и с изумлением оглядывая шуршащую толпу, Андрей осознал, что напрочь забыл все выученные уроки. Он подумал, что никогда не видел ничего более прекрасного: сотни членов лиделиума в ослепительных нарядах были рассеяны по залу-веранде, освещенному с помощью пола, в который, должно быть, было встроено не менее тысячи лампочек. Кто-то из гостей танцевал, кто-то поддерживал занимательную беседу с бокалом в руках, а кто-то просто пытался перепробовать все гастрономические деликатесы, от которых буквально ломились подносы, аккуратно парящие в воздухе между присутствующими. Больше гостей Андрея занимали только картины – огромные, в полный рост портреты предков Диспенсеров, которыми были увешаны стены по всему периметру зала.

– Раз уж идешь на это самоубийство, то хотя бы дай мне доступ к глазам, чтобы я мог в полной мере насладиться зрелищем. – Тихое ворчание Алика в ухе моментально вывело его из размышлений.

Андрей коснулся виска, активировав линзы и предоставляя доступ к зрению. Если приспособление сработает правильно, все, что он видит, будет автоматически отображаться на экране друга.

– Есть картинка, – подтвердил Хейзер в наушнике.

Андрей облегченно выдохнул и перехватил с ближайшего подноса случайный бокал с напитком.

– Императрица здесь? – поинтересовался он.

– По нашим данным, спустилась прогуляться в сад около десяти минут назад.

– А ее сын?