Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе

Здесь перед нами вновь типичные мотивы инициации — уход от матери, новое имя, получение оружия, победа над диким зверем. В некоторых моментах история Финна совпадает с ритуалом, который юноши проходили, вступая в фиану[766], а ритуал этот включал проверку семейных уз, испытание боевой доблести и силы, а также испытание в двенадцати формах поэзии. Особенно знаменателен параллелизм между эпизодом, когда мальчики бросают в Финна палки для игры в мяч, и испытанием кандидата в фении: щитом и палкой он должен был отразить дротики, которые в него одновременно бросали девять воинов. Что же до встречи Финна с враждебными силами незримого мира, когда он сидит между «Сосцами Ану», на границе Западного Мунстера, ночью, не принадлежащей этому миру, то невозможно найти прямые аналогии с известными нам элементами традиционных испытаний. Такая встреча — существенная черта инициационной практики в целом, и она фигурирует в других юношеских подвигах Финна, например, в повести о его победе над великаном Айленом Мак Мидной (который имел обыкновение в канун Самайна приходить к Таре и поджигать ее); кстати, именно эта победа принесла Финну главенство над фениями[767]. В фольклорных повестях, разрабатывающих сюжеты о Финне, есть рассказ о походе молодого Финна в страну великанов, где его проглотило живьем одно из тамошних чудовищ, однако Финн сумел прорезать себе выход наружу и не только спас свою жизнь, но и добыл чудесную чашу, исцеляющую раненых и больных[768]. Этот мотив тоже распространен весьма широко, как в повестях, так и в обряде инициации. В Индии, например, практиковалось ритуальное возрождение неофита, якобы проглоченного чудесной коровой. У некоторых племен на севере Новой Гвинеи[769] юношей помещают в особую хижину, построенную в форме мифического чудовища, которое символически проглатывает их, а потом извергает из своего чрева. Совершаемое при этом обрезание объяснялось юношам, еще не прошедшим инициацию, как «укус этого чудовища»[770]. У конголезских бушонго юноши, проходящие обряд инициации, должны обнаженными проползти через узкий туннель, который символизирует нутро леопарда, и «вновь родиться на свет». Внутри этого туннеля сидит кузнец, «кующий новых мужей», — он олицетворяет первопредка, зачинателя обрядов[771].

Кузнец играет чрезвычайно важную роль и в повестях о детских подвигах Кухулина и Финна, что неудивительно, ведь, согласно традиционным представлениям, само ремесло кузнеца обладает сверхъестественной природой, и во многих частях земного шара существует тесная связь между обработкой металла и алхимией, кузнецом и посвящением в «братства мужей»[772]. Мотив кузнеца, помогающего неофиту при инициации, присутствует также в ирландской повести о Ньяле и четырех его сводных братьях[773]. Монгфинд посылает мальчиков к Ситхенну — кузнецу, колдуну и провидцу. Тот велит им войти в кузницу и поджигает ее. Ньяль выходит из огня с наковальней в руках, а остальные братья — с молотами, ведром пива и кузнечными мехами, с наконечниками копий и вязанкой сухих веток, среди которых была одна зеленая. На основе этого кузнец предсказывает их будущее. Второй раз Монгфинд посылает юношей к кузнецу за оружием, а тот в свою очередь велит им испытать свою доблесть. Кульминация похода — знаменитая сцена у источника, где юноши встречаются с безобразной старухой. В некоторых традициях кузница символизирует огненное чрево чудовища[774], и испытание у кузнеца можно рассматривать как второе, огненное рождение юношей для новой роли.

3

Однако наш рассказ об инициации ирландских героев будет неполным без анализа повести об обучении Кухулина. Она существует в виде отдельного текста в рукописях XVIII в, но мы остановимся на более ранней версии, включенной вповесть о сватовстве Кухулина к Эмер[775].

Форгал Монах (Форгал Хитрый), узнав, что Кухулин сватался к его дочери Эмер, пришел переодетым ко двору короля Конхобара и в надежде избавиться от юноши посоветовал отправить его в Альбан к Домналу Воинственному, чтобы он завершил там свое воинское обучение. В сопровождении Лойгайре Победителя и самого Конхобара (по другим версиям — Конала Кернаха) Кухулин выехал в Альбан. «Когда они явились к Домналу, тот прежде всего стал учить их, как надувать кожаные мехи, лежа под плоским камнем с маленькой дырочкой. Им приходилось трудиться над этим до того, что пятки их начинали чернеть или синеть. Затем он научил их другой вещи: взлезать по копью, воткнутому в землю, и стоять там одной ногой на острие. Это называлось изгиб героя на острие копья или стоянка героя на макушке копья». И вышло так, что уродливая дочь Домнала, по имени Дорнолл («большой кулак»), влюбилась в Кухулина, а когда он отверг ее, она решила отомстить.