Наследная ведунка

Резко обозначившиеся черты делали убийцу похожим на зомбяка. Скулы, казалось, вот-вот прорежут кожу, а сероватые губы, пересохнув, лопнут. Обречённый и гниющий изнутри… Был ли этот человек болен или внешность лишь отражала то, что творилось у него в сердце?

Обложенный бледный язык скользнул по шероховатому рту.

— Что, выдохлась?

Я зажмурилась.

— Как недвижим дуб, как холодна тень, так и ты недвижим и холоден… — принялась торопливо бормотать я. Убийца ошибался, когда опасался сглаза. Слишком мало места, порча зацепит сразу всех, а для полумёртвого Виса капля невезения может стать последним ударом. Поэтому я тягуче вытаскивала из памяти паутину заклинания. Не успею! И надеяться глупо, что проклятие вступит в силу до того, как нож вскроет мне жилы.

Чёрное крыло страха накрыло с головой, гася редко пробирающиеся в переулок солнечные лучи.

— Ублюдки-и-и-и! — заверещал убийца, как кобель, получивший вместо вожделенной суки пинок в живот.

— Не, ну чего ты сразу ругаться-то? Разве я тебя обидел? — добродушно пробасили в ответ.

Я робко открыла один глаз.

Широкими плечами закупорив проулок, Мелкий на весу удерживал душегуба. Морис нашёлся здесь же: проскользнул между ног у горняка и хозяйственно поднимал оба обронённых ножа.

— Сказал же не влезать в драку без нас, идиот ты конопатый! — выругался коротышка, смекнувший, что куль в тени — это его недобитый подельник. Наклонился, проверяя, дышит ли ещё Вис, и принялся осматривать рану. Задрал рубашку, обнажая спину, прощупал вокруг, матюкнулся, что в его случае считалось выражением заботы. Кратко констатировал: — Жить будешь. Если не прибью тебя к такой-то матери!

— Сам ты… — слабо трепыхнулся Вис, но договорить не смог, отключился.

Жить будет. Будет жить! И почему это вообще меня заботит?! Хотя что это я не о том думаю? Мы затеяли авантюру ради того, чтобы выманить убийцу и заставить действовать, а не нервировать меня постоянной слежкой. Получилось, конечно, не так, как планировали, ну да это наёмник, а не я, бессильно трепыхается в ручищах горняка, не доставая сапогами до земли.

— Тебе не жить, гадина! — напомнил о себе душегуб.

Я игриво улыбнулась с таким видом, словно с самого начала продумала все неприятные детали плана. Просто к нюансам оказалась не готова. Подошла ближе и поманила пальцем, приказывая Мелкому опустить пленника ниже. Ласково уточнила:

— Как-как ты меня назвал?

— Долбаная ведунка! — плюнул гадёныш.

Я вытерлась рукавом и цапнула мужика за нос. Поправила:

— Уважаемая долбаная ведунка, парниша. Эй, так и знала, что мы встречались!

Стоило сорвать с его шеи амулет, как морок исчез. С моей ворошбой наёмник точно познакомился: вся рожа и ладони выкрашены ярко-жёлтым, точно он весь день носился на карачках по одуванчиковому полю, — так отметило грабителя охранное заклинание. Теперь можно без проблем рассмотреть и это, и самого тощего мужика. Как и все личины, под которыми он прятался, чтобы беспрепятственно шпионить за ведункой.

Беззубый дедок, то и дело попадающийся на глаза в последние дни, действительно казался безобидным. Ну кто заподозрит старикашку с козлёнком в преступлениях?

— Значит, это ты пытался забраться ко мне в дом. Неудачно вышло, да? — эх, жаль, морок мы не предусмотрели! Кабы не он, по жёлтой физиономии нашли бы покусителя в два счёта! На то и рассчитывали, да промахнулись: не подумали, что у убийцы тоже есть доступ к колдовству. — Козлёнок… У старика, под видом которого ты за мной следил, был козлёнок. Морок был не только на человеке. Всё это время ты свободно водил по городу короеда, так?

Маленькие холодные глазки посмотрели на меня с ядовитой ненавистью. Веки отекли и покраснели, не иначе как от магической вспышки, разорвавшей связь человека и зверя.

— Правда думаешь, я что-то тебе скажу?

— Более чем. Кто заказал моё убийство?

Пришлось пригнуться, чтобы следующий плевок не попал в цель.

— Не волнуйся, он тебя сам найдёт.

— Что ж, — я загнула один палец, — значит это он. Начало положено.

— Да пошла ты. Надо было вас с рыжим в том подвале не запереть, а спалить заживо!

Ну конечно, это он запер нас со шкодником. А я-то, дурында, ещё троицу моих остолопов подозревала!

Встряхнув пленника так, что его ручки замотались вдоль туловища, как кукольные, горняк пригрозил:

— Не груби. И рассказывай, чего она хочет, а не то мы… мы тебя побьём!

Каким бы печальным ни было положение убийцы, но он рассмеялся. Смех был булькающий, захлёбывающийся:

— Побьёте? Ой, не могу! Ой, напугали!

— Не побьём, а убьём, — не отвлекаясь от перевязки рыжего, поправил Морис. — Вечно ты путаешь, Мелкий!

— Точно, убьём! — радостно закивал тот маленькой бритой головой. И для веса добавил: — Больно убьём!

— Кто? Ты, тупорылый? Или эта баба? Может рыжий задохлик?

Морис спокойно подытожил:

— Или я.

— Ты, коротышка? А допрыгнешь?

И тут крохотное тельце Мориса одеревенело. Он повернулся всем торсом, словно перестал гнуться в поясе:

— Что ты про меня сказал?

Мужик продолжал рыть себе могилу:

— Что таким карликам, как ты, только среди скоморохов на потеху публике выступать!