Наследник фаворитки

С поддельной справкой он переступил порог какого-то проектного института, в полном названии которого даже не удосужился разобраться. Здесь так пришлись по душе преданность и честность, светившиеся в глазах Алика, что он был принят на должность инженера. Ему поручили рассчитать проект водосбросной системы Н-ского водохранилища. В первый день Архипасов рассказывал анекдоты. Ему хотелось понравиться коллегам.

— Ночью одна женщина шла через кладбище и очень боялась. Увидела впереди себя мужчину. Обрадовалась, догнала его: «Можно, я пойду с вами, а то очень страшно». — «Пожалуйста, — ответил мужчина и взял ее под руку. «А вы не боитесь?» — спросила женщина. «Сейчас нет, — ответил мужчина, — но когда был живым, тоже боялся».

Инженеры смеялись и угощали Алика сигаретами. Потом разбрелись каждый к своему кульману. Через неделю Алик заскучал. Его уже не развлекали фотографии красивых девушек, приклеенные к стенам его служебной комнаты, и разговоры с сослуживцами.

День шел за днем. Алику казалось, что он попал в какой-то заколдованный мир, где люди делают бессмысленные движения, морщат лбы, подолгу смотрят в одну точку, чертят, считают, пишут, с энтузиазмом выполняют урок гимнастики по радио.

«Нет, у артистов было веселее. А это какие-то истуканы. Рыцари кальки, черт бы их побрал!»

Прошел месяц, и Алик с изумлением узнал, что выдержал испытательный срок. Им овладела смертельная тоска.

«Я-то выдержал, но она не выдержала, — сказал он себе, имея в виду работу. — Ну ее! Больше не пойду. У них даже машинистки путевой и то нет. Хватит. Сыт этими проектами по горлышко».

…К нему домой явились сослуживцы с кульками в руках. Алик после бессонной ночи спал сном праведника.

— У меня мигрень, — объяснил он, с аппетитом уминая пирожные и яблоки, что принесли сердобольные инженеры. — Спасибо, дорогие мои, за внимание. Все вы такие чудесные, милые, замечательные. — Алик приятственно улыбнулся. — Сердечно благодарен… Это очень приятно… Очень… Я тронут до глубины…

После нового прогула дело дошло до местного комитета. Алика дружески журили и укоряли, взывали к его совести, гражданскому долгу. Он молчал, улыбался уголками губ, снисходительно внимая добрейшему профсоюзному вечу.

Его простили и на этот раз и еще, быть может, простили бы не однажды, но ему надоело каждое утро спешить бог знает куда и зачем, надоело делать вид, что он чем-то очень занят, и, скучая, ждать конца рабочего дня. Он плюнул: «Будь что будет!» — и решил вообще больше туда не показываться. Милосердные инженеры вновь не подвели: написали за него заявление об увольнении и прислали заказным письмом трудовую книжку.

«А зачем она мне нужна? — подумал Алик. — Мне нужны деньги. Но где их взять? Надо срочно что-то придумать».

Он вспомнил проделки Вавули и сообщил надежным лицам в театре: есть возможность достать дачные участки. Нужна мзда лицу, которое хочет остаться инкогнито. Алик намекнул, что речь идет о каком-то землемере.

— А финские домики будут? — приставала к нему не в меру смелая, можно даже сказать развязная, актриса с серым лицом заядлой курильщицы. Она же и затеяла дележ, учредив с этой целью общественный инициативный комитет. Дело получило огласку… Алик едва не влип в неприятную историю.

Прошло уже два года с тех пор, как Алик в последний раз виделся с Юрашей. И вот новая неожиданная встреча. Они столкнулись нос к носу не в читальном зале библиотеки, не на публичной лекции, не на концерте симфонической музыки, а в пивном павильоне.

— Буонджорно, маэстро! — воскликнул Алик — незлопамятная душа, дружески обнимая Юрашу за плечи и увлекая к столику с круглой мраморной крышкой. — Как ты поживаешь, мой хороший? Все так же измеряешь длину чужих ног и ширину грудных клеток?

— Да ну их! — кисло пробормотал Юраша, отводя взгляд. Куда делся его былой апломб?

— «А сам-то все смеется — да ну их, говорит!» — пропел Алик, блестя глазами. Он почему-то был очень рад этой встрече. Вернее, даже не самой встрече, а падению Юраши.

— Значит, ушел из ателье? — напрямик с ухмылкой единомышленника спросил Алик. — Я пробегал как-то мимо, дай, думаю, загляну, навещу старого друга. «А его нет, — говорят. — Он у нас уже не работает». Вот так номер! «А где же он обитает?» — спрашиваю. «Не знаем…»

— Я по собственному желанию, — сказал Юраша.

— Еще бы! Не по собственному желанию отправляют только за решетку. В чем же все-таки дело, маэстро?

— Да так как-то по-дурацки получилось, — понукаемый Аликом, неохотно начал объяснять Юраша. Алик смотрел на него влюбленными глазами. — Начал я, понял — нет, налево работать. На крое экономить. Хотел на машину отложить. Ну а тут народный контроль. Сам знаешь, лезут всегда не в свое дело со всякими проверками…

— Знаю, знаю, — радостно подхватил Алик. — Ах ты, шалунишка этакий. Попался, значит, голубчик. Схватили тебя за белую руку. Ну а ты на коленки и сразу заявленьице на стол: «Прошу… и так далее». Так было?