Наследник Гиппократа

Паховая грыжа, это когда через паховый канал в передней брюшной полости выходят петли кишечника. Обнаружив у себя впервые шишку в паху, люди пугаются. Первые мысли всегда об онкологии. В панике к хирургу бегут, к онкологу. Узнав о диагнозе, успокаиваются. Кто-то делает операцию в плановом порядке, другие считают – обойдётся. Вот не буду тяжести поднимать и проживу без операции, сколько мне Господь отпустил. Иной раз живут. Но бывают ситуации, когда мышцы брюшной стенки сжимают петли кишечника сильно, ущемляют. От перекрытого кровотока кусок ущемлённой кишки омертвевает и начинаются грозные осложнения – перитонит, как называют воспаление брюшины, кишечную непроходимость, если доживают. Ущемлённая грыжа – повод для вызова «Скорой» и экстренной операции.

– И что же из лекарств вы давали?

– Обезболивающие, а ещё грелку на живот.

Никита еле сдержал стон. При болях в животе греть нельзя ни в коем случае, так же, как и пить анальгетики до осмотра врача, они маскируют симптомы заболевания и затрудняют постановку диагноза. Сын по незнанию сделал все, что нельзя, что навредило. Никита попросил сына пройти с ним в ординаторскую, где и объяснил, что помощь только во вред пошла и ситуация крайне сложная.

– Так оперируйте, – отреагировал сын.

– Во-первых, боюсь, что уже поздно, болезнь запущена. Во-вторых, она может не выдержать наркоза.

– Если речь о деньгах, за мной не встанет.

Сын пациентки полез в карман за бумажником. Никита поднял руку.

– Вы меня не поняли. Я бы её и без оплаты прооперировал, если бы это могло помочь.

– Неужели так безнадёжно?

– Увы.

– Я пойду к главному.

Сын пациентки ушёл. Никита понял, что добром это не кончится. Отказать в помощи – статья Уголовного кодекса, взять на операцию – умрёт. Если не от наркоза, так по тяжести состояния. Через десять минут звонок от Артёма Витальевича.

– Зайди.

К этому времени был готов анализ крови, не слишком обнадёживающий. СОЭ – 51, лейкоциты 22 тысячи. Никита забрал результат с собой, как аргумент. В кабинете главного врача давешний проситель.

– Что у вас с Духаниной?

Духанина – это фамилия старушки. Никита положил на стол результат анализа, коротко объяснил ситуацию. Артём Витальевич попросил сына пациентки подождать в приёмной.

– Что – так скверно?

– Более чем.

– Сам понимаешь, если откажемся оперировать, будет заявление в прокуратуру и дело.

– Если умрёт на столе, тоже будет заявление.

– Это уже другой вопрос – запущенный случай, преклонный возраст. Ну, ты же опытный хирург, Никита. Приложи все силы, лекарства любые. Если в больничной аптеке нет, через час-два с оптового склада привезут.

Ситуацию с пациенткой Артём Витальевич понимал не хуже Никиты. Но на его плечах клиника и главврач из двух зол выбирал наименее худшее.

С плохим предчувствием Никита приступил к операции. Вскрыл грыжевой мешок, а оттуда гной, запах отвратительный. Ткань кишки уже омертвевшая, частично гноем расплавлена. Рану пришлось расширять для ревизии брюшной полости. Перитонит, да ещё какой! В брюхе гнойно-серозная жидкость, которую электроотсосом откачали, промыли фурацилином.

– Давление падает, надо прерваться, – сказал анестезиолог.

Пришлось минут двадцать ждать, пока подействуют лекарства из капельницы, потом операцию продолжить. Сделал резекцию кишечника, убрав некротизированный кусок. Не понравилась брыжейка, а конкретно – сосуды, стенки их кальцинированы. Как бы тромбоз после операции не случился. Никита усмехнулся, благо – под маской его гримас не видно. Какой тромбоз, если это отдалённые последствия, если неизвестно, удастся ли бабушку живой со стола снять?

Ещё раз промыли брюшную полость, залили антибиотики. Никита дренажные трубки поставил, а операционную рану ушивать не стал, для гноя отток нужен. Ещё древние лекари говорили – ubi pus, ibi incisio. С латыни на русский – где гной, там разрез. Наложили повязку.

– Мы закончили, Владимир Матвеевич. Выводи из наркоза. Как давление?

– Спроси чего полегче, восемьдесят на пятьдесят, но держится стабильно.

Операционную одежду сняли, переоделись. Никита сразу в ординаторской документы писать. Над каждым словом думал. Не упустить бы чего. Подробно ход операции, свои действия, вводимые препараты. Документация не столько для архива заполняется, сколько для проверяющих, которым нет числа. Пока Никита находился в клинике, несколько раз заходил в палату, куда перевезли из операционной бабушку. Палата интенсивной терапии, фактически – реанимация. Там свой персонал есть, доктор грамотный, медсестрички. К удивлению Никиты, состояние пациентки было тяжёлым, но стабильным. Кислород из маски, подключичный катетер и капельница. Неужели выкарабкается? После смены передал дежуранту наставления по Духаниной. Бывают чудеса, и может быть, это как раз тот случай.

А утром увидел пустую постель.

– А где Духанина? – спросил у медсестры.

– В морге, под утро скончалась, сами знаете – вскрытие будет.