Наследник Гиппократа

Основанный в 1407 году, благословлённый апостолом Андреем Первозванным остров. Полвека назад, при СССР, последние монахи покинули остров. Вновь монастырь начал возрождаться с 14 декабря 1989 года, когда четыре иеромонаха и два послушника ступили на заснеженный берег Никоновской бухты. В 2011 году число насельников уже было 217, их руками отреставрирован монастырь и его жемчужина – Спасо-Преображенский собор.

Встретиться с настоятелем Панкратием удалось только через два дня, да и то при содействии одного из монашествующих.

– Только коротко, в возрасте настоятель, – предупредил монах.

Никиту проводили к келье. Небольшая, аскетическая обстановка, в углу несколько икон. Войдя, Никита перекрестился на образа в красном углу, поклон отбил, поздоровался.

– Долгих лет и доброго здравия, настоятель.

Не ответил Панкратий, долго смотрел на Никиту, потом изрёк.

– Богоугодным делом в миру занимаешься. Не торопи события, всё в твою пользу обернётся.

Иеромонах, стоявший у дверей, легонько потянул Никиту за рукав, дескать – закончена аудиенция. Никита вышел, немало удивлённый. Он же толком не сказал ничего и ответ неконкретный. Если не торопить события, сколько ждать? Год, два? Избранница, в ком не сомневался, отказала, предпочтя другого. И умалчивала о существовании ещё одного мужчины, предала. Именно так расценивал Никита поступки Насти. Почему-то вспомнилась надпись на борту грузовика, давно ещё видел, а сейчас вспомнилась. «Не верь женщинам и тормозам». Тогда нелепицей посчитал, посмеялся. Неудовлетворённый ответом в тот же день на теплоходе отплыл с острова, другим путём выбраться невозможно. Три часа – и он в Приозёрске. Добрался до железнодорожной станции. Город старинный, но удручала бедность – людей, города. Проходящим поездом доехал до Санкт-Петербурга. На Москву поезда отправлялись часто. Утром уже был в столице. Как же хорошо вернуться в свою квартиру! Маленькая, но своя и такая родная, его гавань и прибежище. Половина отпуска ещё не потрачена, но Никита решил – лучшее средство от хандры и напряжённых воспоминаний – работа. Утром, приведя себя в порядок, явился в клинику, под ясны очи главного врача.

– Готов к труду и обороне! – доложил Артёму Витальевичу. Неотгулянные дни разрешите позже взять?

– Выходи. Вроде отдыхал, а выглядишь утомлённым, – посетовал главврач.

– Пройдёт, – отшутился Никита.

Переоделся в униформу, вдохнул привычные запахи отделения. Пациентов они пугали, а для него – рабочая атмосфера. Удивился и заведующий.

– То, что вышел, это хорошо. Павел Никифорович на больничном, один кручусь, как белка в колесе.

– А что с ним?

– Давление.

И Никита включился. Два хирурга, это уже сила. Плановых операций больше, а работу отделения оценивают по хирургической активности. Кроме того, когда два хирурга в бригаде, можно делать более сложные оперативные вмешательства. За работой вспоминать Настю некогда, но временами, по вечерам, всё же всплывал в памяти её образ, её голос. Злился Никита. Зачем? Если всё кончено! Чтобы загрузить себя до предела, засел за кандидатскую диссертацию. Вчерне все материалы готовы были, но руки не доходили. Научный руководитель возмущался, подталкивал. Три месяца мозгового штурма. Работа, потом систематизация, написание. В рукописном тексте не один и не два раза пришлось делать исправления, порой целые страницы браковал и писал заново. А стал набивать текст на ноутбуке, снова нестыковки обнаружил. Так называемую рукопись принимают только в машинописном, удобочитаемом варианте. Иначе у врачей прочитать её невозможно. Ещё в институте приходится изучать и английский, и латынь, этот мировой язык врачей, и греческий. Многие медицинские термины и названия имеют латинское или греческое происхождение. А ещё на лекциях много писали, стараясь успеть за лектором. Преподаватель давал на лекциях самое новое, чего ещё не было в учебниках, они всегда отстают от новинок на два-три года. А в медицине отставать нельзя, каждые пять лет объём информации удваивается, появляются новые лекарства, методики операций, аппаратура. Скажи кому из хирургов двадцать лет назад, что операции будут выполнять роботы, покрутили бы пальцем у виска, дескать – фантастика! А сейчас рентген – хирургические операции, особенно на сердце, уже обыденность, как и лапароскопические. И в любой области медицины так. Положа руку на сердце – не везде, многое зависит от финансирования, разворотливости и честности главного врача.

Всё же закончил свой труд, передал научному руководителю. Потом оппоненту, ВАК, защита. Нагрузка большая, не заметил, как после отпуска полгода пролетело. Устал, и хотелось отдохнуть. Всё же стал кандидатом наук, даже табличку, сделанную искусным гравёром на бронзе, на двери ординаторской повесил. Пациентам такие таблички внушали уважение, хотя на зарплате не сказались.