Наследник имения Редклиф. Том первый

— Похладнокровне! теб хорошо толковать. У меня вся кровь кипитъ, при одномъ восноминаніи о немъ. Еще онъ сметъ длать разныя порученія Эмми, въ томъ же самомъ письм, гд меня обманываетъ! Да я равнодушно этой дерзости перенести не въ состояніи!

— Я желалъ бы одного, — сказалъ Филиппъ:- дать ему возможность лично съ вами объясниться. Можетъ, у него есть законное оправданіе.

— Ни, ни, ни! объясненій никакихъ не принимаю! Какъ! выдавать себя за образчикъ скромности; смть думать о брак съ моей дочерью, и изподтишка кутить? Я ненавижу лицемріе! Не нужно мн его объясненій! Не смй онъ теперь и думать объ Эмми. Сегодня же все это ему пропишу, даже не сегодня, а сейчасъ, на этомъ самомъ мст. Бдная моя Эмми, въ самомъ дл!…

Филиппъ не мшалъ дяд. Онъ зналъ, что гнвъ у него проходитъ очень быстро, весь пылъ сердца улетучивается въ восклицаніяхъ. Если бы онъ имлъ возможность вернуться домой, не написавъ письма, дло было бы проиграно. Доброта сердца, слабость къ Гэю, состраданіе къ слезамъ дочери, а главное — вліяніе жены, имвшей слпое довріе къ молодому преступнику. — все это ослабило бы его намреніе принять строгія мры, и Гэя не было бы возможности спасти.

— Нужно при себ его заставить написать письмо, — думалъ Филиппъ. — Оно будетъ сдержанне и потому боле подйствуетъ на Гэя!

Онъ не ошибся. Мистеръ Эдмонстонъ спросилъ себ бумаги, перо и чернилъ, услся съ очень важнымъ видомъ за столъ, и написалъ слдующеи начало:

«Любезный Гэй! Я никакъ не ожидалъ, чтобы ты могъ обратиться ко мн съ просьбой о присылк денегъ.»

Филиппъ, стоя сзади дяди, громко прочелъ эту фразу.

— Не годится, дядюшка, — сказалъ онъ:- начните съизнова.

«Я очень удивился, прочитавъ твою просьбу о присылк денегъ, — продолжалъ писать дядя:- она подтверждаетъ мн невыгодные слухи, которые…»

— Кто говоритъ о слухахъ! возразилъ Филиппъ. — Слухи ничего не значатъ. Каждый на его мст не счелъ бы себя обязаннымъ оправдаться въ слухахъ.

— Да, гмъ! какъ же сказать? невыгодные слухи, которые мн сообщила… Ахъ, да! вдь не нужно упоминать о мистриссъ Гэнлей.

— Бога ради, ни слова о сестр!

— Ну, такъ какъ же сказать-то половче? она подтверждаетъ, подтверждаетъ… — бдный мистеръ Эдмонстонъ, весь въ поту отъ волненія, теръ себ лобъ рукою, не находя словъ для продолженія письма.

— Да вы не пишите въ томъ смысл, какъ будто бы опираетесь на одни слухи. Говорите о фактахъ, приводите доказательства самыя неопровержимыя доказательства, и тогда ужъ онъ будетъ у васъ въ рукахъ, ему не вывернуться ни за что, — сказалъ Филиппъ.

Мистеръ Эдмонстонъ разорвалъ первыя два письма, началъ третье, гд говорилъ, что просьба Гэя подтверждается неопровержимыми доказательствами; но тутъ снова спутался, расхохотался и началъ просить Филиппа помочь ему сочинить отвтъ Гэю. Филиппъ продиктовалъ ему слдующее:

«Письмо ваше, полученное мною сегодня утромъ, поразило меня боле, чмъ я могъ этого ожидать; оно, по несчастію, подтверждаетъ т свднія, которыя у меня уже подъ рукою. Мн извстно, что, вслдствіе недостатка характера, вы подпали подъ вліяніе неблагонамренныхъ людей, которые втянули васъ въ разорительную и унижающую благороднаго человка страсть — игру. Вотъ какимъ образомъ вы запутались и дошли до необходимости обратиться ко мн съ просьбою о высылк вамъ денегъ. Меня крайне огорчаетъ, что ни правила, въ которыхъ вы до сихъ поръ росли; ни общанія, считавшіяся вами за святыню; ни даже чувства привязанности, высказанныя вами такъ недавно къ одному члену моего семейства, что, словомъ, ничто не могло удержать васъ отъ искушенія, которое, по моему мннію, не должно даже было существовать для человка, серьезно занятаго своимъ образованіемъ.»

— Неужели мн больше ничего не нужно говорить ему объ Эмми, — воскликнулъ мистеръ Эдмонстонъ. — Вдь негодяй почти обезчестилъ ее своимъ поведеніемть!