Наследник имения Редклиф. Том третий

— Его ведутъ сюда, — сказала Эмми, и вмст съ Филиппомъ отправилась въ пріемную. Больной хозяинъ встртилъ дорогаго гостя съ улыбкой и самъ повелъ его въ маленькую гостиную, гд яркій огонь камина и свтъ отъ лампы въ первый разъ освтили его согбенную фигуру. Эмми испугалась, взглянувъ на это лицо, покрытое мертвенной блдностью; на эти волосы, сбившіеся войлокомъ отъ постояннаго лежанія и во многихъ мстахъ уже посдвшіе; вс черты лица больнаго носили на себ слды страшныхъ страданій. Эмми показалось, что Филиппъ даже въ Рекоар выглядлъ лучше. Онъ началъ ихъ разспрашивать подробно, когда они выхали, гд останавливались ночевать и, наконецъ, обдали ли они? Эмми просила его не безпокоиться, говоря, что мистриссъ Дру обо всемъ ужъ похлопочетъ. — А вамъ нужно прилечь, Филиппъ, — сказала она, когда больной опять схватился за голову. — Ложитесь тутъ на диванъ и не двигайтесь. Я прикажу сейчасъ подать чай, переоднусь, посмотрю, что двочка моя длаетъ, и приду опять сюда. Чарли, настой, чтобы онъ легъ, — заключила она, уходя.

Спустя нсколько минутъ, она сама принесла ему подушки изъ библіотеки, подложила ихъ подъ голову больнаго и, убдившись, что ему покойно, удалилась къ себ въ комнату.

Филиппъ лежалъ недвижимо, съ закрытыми глазами. Чарльзъ боялся шевельнуться, чтобы не потревожить его, и, сидя въ покойномъ кресл, невольно задумался. Все, что длалось вокругъ него, казалось ему сномъ. Комната, гд они находились, была когда-то назначена Гэемъ для будущей молодой его супруги. Мебель, книги, картины, рояль, все было изящно, свже и напоминало характеръ гольуэльскаго дома, но вмсто здороваго, веселаго Гэя, который вчно плъ или насвистывалъ что-нибудь про себя, передъ Чарльзомъ лежалъ теперь больной, измученный страданіями, 27-ми-лтній старикъ. Все прошлое такъ явственно прадставилось воображенію Чарльза, что ему даже почудились шаги Гэя въ корридор, послышался его голосъ, его смхъ, и онъ очень обрадовался, когда больной заговорилъ. Эмми все это время хлопотала у себя на половин. Она вмст съ старушкой экономкой устроила для брата покойную спальню, покормила свою дочь, уложила ее спать, и затмъ, съ бьющимся отъ волненія сердцемъ, начала осматривать ту комнату, которую Гэй назначилъ для нея. Все было именно въ томъ вид, въ какомъ онъ ее оставилъ, и Эмми съ любовью останавливалась передъ каждой вещью, выбранной и купленной для нея мужемъ.

Въ этотъ вечеръ гостиная мрачнаго рэдклифскаго дома имла какой-то необыкновенно привлекательный видъ, особенно когда Эмми принялась разливать чай за круглымъ столомъ, а братъ ея и Филиппъ подсли туда же. Больной съ большимъ аппетитомъ выпилъ нсколько чашекъ чаю, и удивлялся, отчего это ему сегодня такъ сть хочется. Вс они разошлись очень рано, потому что Эмми боялась, чтобы на Филиппа не подйствовало волненіе насгоящаго вечера.

На слдующій день братъ и сестра, разсуждая о томъ, какія средства употребить для облегченія Филиппа, не могли никакъ ршить что написать доктору Майэрнъ объ немъ. Изъ свдній, собранныхъ Чарльзомъ, оказалось, что докторъ Больтонъ очень опасается воспаленія въ мозгу и что больной теперь въ такомъ состояніи, что его можетъ спасти только тщательный уходъ и постоянное развлеченіе.

— Хорошо, что мы сюда пріхали! замтила Эмми тревожнымъ голосомъ:- онъ бы не вынесъ болзни.

Она въ этотъ день не пустила Филиппа въ библіотеку, а уложила его въ маленькой гостиной и старалась всячески разсять его.

Мистриссъ Ашфордъ съ нетерпніемъ ожидала чести быть представленной лэди Рэдклифъ. Ее приняли въ этотъ же день, Эмми очень сконфузилась при вид ея и почти ничего не говорила въ первую минуту, но за то, когда он вдвоемъ ушли въ ея спальню и молодой матери пришлось показывать гость своего ребенка, смущеніе ея исчезло и она привтливо пригласила мистриссъ Ашфордъ принести къ ней крестника, горячо благодарила ее за вниманіе къ себ и, желая что-то прибавить, расплакалась.

Вернувшись домой, мистриссъ Ашфордъ разсказывала своему мужу, что мистеръ Морвиль очень плохъ, какъ ей показалось, «Хотя лэди Морвиль и убждена, что онъ скоро поправится, поживя съ ними, но мн что-то не врится, — говорила она. — Сама лэди Морвиль такая маленькая, худенькая, мн даже странно себ представить, какъ она могла понравиться человку съ такимъ энергическимъ характеромъ, какъ покойный сэръ Гэй. Пока я сидла въ гостиной, она все время почти молчала, говорилъ больше ея братъ. Вотъ кто теб понравится, — прибавила она, — это мистеръ Эдмонстонъ. Ему 23 года и онъ калка, но что у него за пріятное, выразительное лицо! Какой онъ умный! Немудрено, если сэръ Гэй любилъ его до обожанія.

— А лэди Морвиль, какъ видно, разочаровала тебя? — замтилъ мужъ. — Ты врно не станешь плакать какъ Мэркгамъ, что она не управляетъ Рэдклифомъ?

— Напротивъ, она мн очень понравилась, но куда же этому ребенку — женщин стоять во глав Рэдклифа. Она преловкая, кроткая и я, пожалуй, готова согласиться, что ее можно сильно полюбить. Людямъ съ сильнымъ характеромъ именно такія-то женщины и нравятся.