Наследники

Полли прижималась к стенке и только губами слегка могла шевелить. В руке у нее мой платок. Она расслабила тонкие пальцы, и шарфик выскользнул, упал ей в ноги. Симпатичная на лицо, но старушечий пучок — вот как им можно соблазнять моего Анри? А неподвижные зрачки и застывший страх в них? Деточка, мой бедный музыкант любит властных, уверенных и целеустремленных. Металлическая эмблема джинсовой фирмы на колене. Милая, коллекция пятилетней давности. Нет, девчонка не виновата. Это он. Вызвал. Приезжай. Развод захотел. Не дождется!

Я выбежала в гостиную. Пытаюсь надеть пальто. Локти застревают в рукавах. Анри догнал меня и теперь запихивает в сумку платок, перчатки, очки. И Полли уже здесь. Анри заметил папку — хотел достать, но я успела забрать свои вещи.

— Я ему душу, а он…

— Не думал, что ты сорвешься и приедешь…

— Идиот! Выставил полной дурой. Хотя… Пусть она проваливает.

Сумка моя опустилась на пол. Я упала в плетеное кресло, нога плавно взлетела. Полли с отвращением смотрела на элегантную лодочку. Мой тонкий каблук напомнил ей осиное жало, готовое проткнуть жертву при малейшей опасности.

— Имею право находиться здесь, а девица без имени и сомнительной профессии… Развод не получишь. Уяснил? — Я бросила в их лица платок. Цветной шифон не достиг цели. Анри ловко увернулся.

— Девушку зовут Полли, — пояснил мой муж. — Нам неплохо жилось, пока не появилась ты, с претензиями. Устала крутить шашни с Пеном?

Полли в страхе закрыла лицо руками — она плачет? Вопит? Или привлекает внимание? Да, милая, мне всё сходило с рук и сойдет…

— Напомню, — самоуверенно заявила я. Они вдвоем смотрят на мою шпильку. И не подумаю опускать ногу. — Во-первых, ты сам отправил мне письмо. Во-вторых, Пен надоел мне. Он с дружками пустил тебе пыль в глаза, а ты повелся, как наивный дурак!

— Если всё сказала, то возвращайся домой.

— Как театрально и нелепо играешь озлобленного мужа, милый! — воскликнула я и подобно ошеломленному зрителю первого ряда захлопала в ладоши. Затем встала и, приблизившись к Полли, приподняла ее подбородок. Притворилась, что изучаю округлое очертание и едва заметную ямочку-впадину. Анри дернул мою руку и потащил к входной двери.

— Подожди. Есть разговор, — не унималась я. — Серьезный. Приходи по этому адресу, если интересно, — я сунула в карман его брюк визитку с адресом отеля.

Полли согнулась и теперь дрожит. Анри просит ее не волноваться — он объяснится, как только выгонит меня, постороннюю, а милая девушка смотрит на него и думает, что слишком много в его жизни неувязок и сомнений, и вряд ли получится принять его оправдания. Она набросила на плечи зеленую ветровку и побежала прочь, на улицу, за изгородь. Едва меня не сбила, так торопилась. Анри танцевал на одной ноге в поисках ключей. Только он не знает — я припрятала его ключницу в карман пальто, когда одевалась.

— Не переживай, милый. Девушка освежится и вернется, — я погладила его щетину. — Оставь её.

— Прошу, помолчи, — крикнул он. — Будешь уходить, хлопни дверью. — Надел куртку и убежал за Полли.

А я пообещала в ответ:

— Обязательно, милый!

Нет, не могу больше сердиться, как и дразнить его. Я поднялась на второй этаж. Большую часть пространства занимает плохо обставленная гостиная. Кругом беспорядок — шерстяной плед скомкан на продавленном диване, пульт от телевизора застрял между книгами на полке, букет хризантем засох, цветные карандаши рассыпались и фарфоровая чашка с отбитым краем лежит опрокинутой у кособокой ножки комода. На кухне тоже не идеальная чистота. В мойке нечищеные овощи, а на тумбочке — пластмассовая миска. Белый холодильник гудит навязчиво, и внезапно глохнет, стоит мне подумать об этом. Я брезгливо вынула из мутной воды красный помидор и приглянулась к зеленоватому кончику. Положение… Оно даёт всё. Начну с чистого листа. Как бы в этом убедить моего излишне правильного муженька? Прости Полли, но ты не вписываешься в долгосрочные планы. Я решительно бросила овощ в мойку, позвонила Клаусу и приказала избавить моего Анри от присутствия навязчивой девушки.

Он вернулся. Я листала в его спальне политический вестник. Кеннет как-то оговорился и заявил, что нужно издавать такой же — все разжёвано и разложено по полочкам. И цифры показаны нужные, и кривая показателей растет, и новости приятны на слух.

— Думал, ты ушла, — Анри повесил куртку на спинку стула.

Я отложила журнал:

— Догнал?

— Просит не давить. Предложил проводить — а она как завертит головой, замашет руками. И слёзы бегут и бегут по опухшим щекам, говорит, что позвонит или придёт сама, когда будет готова.

— Не стоит грустить, милый, — язвительно заметила я. — Мы связаны навеки.

Тяжело вздохнув, Анри сел на кровать и уставился в потолок. Я придвинулась к нему. Он тут же отскочил — отвернулся, на меня смотреть не смеет или боится?

— Принесу твои вещи, — еле слышно пробормотал он.