Наследники

— Постой, — запротестовала я. — Нужно поговорить. Наедине. — Эдди согласился. Мы зашли в небольшую кладовку, заставленную музыкальной аппаратурой. Здесь тише и не раздражают: басовый бум, частое мелькание переливающихся лучей света, жалкие крики и людской гул. В углу, уткнувшись носом в бумажный платок, рыдала блондинка в малиновом платье. Грудь ее приподнималась, она всхлипывала и, с трудом выговаривая слова, ругала по телефону собеседника.

— Отправил на край света, Билли! Знал бы, как я устала от вечного «оказывания услуг» важным людям. Понимаю, карьера… Конечно… Жертва… Добровольно пошла… Ах, ты здесь? На балконе? О звонке Премьера знаешь? Требует прибыть после полуночи… Расплата за страстное желание Пена показать мое новое шоу бритоголовым людишкам в коже. Обещал шампанское — а меня тошнит от него, без конца рвет, скоро захлебнусь. Да что вы понимаете! Патрик…

Блондинка бросила телефон на пол, уткнулась в колени и теперь билась в истерике. Эдди бесшумно прикрыл дверь. А в коридоре сказал:

— Выкладывай, что хотела и поднимаемся. Джон скучает.

— Сводник, — возмущенно фыркнула я. — Я пришла, потому что ты попросил. Обещай отпустить через полчаса. Мои друзья…

— Видел уже, — Эдди стал говорить тише. — Длинноволосый парень с татуировками меня не интересует, а вот ухажёр в свитере даже очень. Что подумал бы Джон, если бы увидел вас вместе?

— Понимаю, — я подтянула брату галстук. — Мистер Грин — преподаватель. Он согласился помочь нам с текстами. К тому же учитель женат, эта информация обрадует тебя более, не правда ли?

Я отпустила узел его галстука. Эдди выдохнул — краснеть не придётся.

— Идем уже, — он вытолкнул меня в зал и повёл к балкону. Я мельком глянула в бар — Мон развлекал учителя шутками, и они неплохо проводили время. Вокруг суетились другие музыканты. Учитель не стеснялся и протягивал «кумирам» специальную дощечку для подписи. В такси он хвастался, что коллекционирует автографы и иногда подрабатывает по ночам в пиццерии, чтобы купить самый лучший билет в зону у сцены.

Джон сидел спиной. В приглушенном свете выделялся выпуклой формы затылок, широкие плечи и искривленная на бок шея.

— Хорошенькая, — шепнул он. — Роскошные кудри и бледные щиколотки… — Магнат отодвинул свободный стул, терпеливо подождал, пока я сяду и, согнувшись, поинтересовался, что я желаю. — Повар-искусник для вас приготовит все.

Признаюсь, что не голодна.

— Джон! — позвали его.

Я воспользовалась тем, что друг Эдди отвлекся и глянула на сцену. Техники завершили настройку. Свет резко погас и воодушевленная публика загудела в ожидании выхода разогревающего артиста. Мон хвалил новичка:

— Что-то в этом духе творил твой папаша, солнышко, — добавил он. — В прошлом веке.

— Вам добавить? — услышала я голос Джона и притворилась, что заинтересована вяло текущей беседой.

Тем временем обитатели соседних лож стайкой выбирались на специальный балкон. Официант принес бокал с трубочкой. Джон придвинул его ближе и теперь расхваливал качество напитка, словно яблоки выжимал он. Лично. Его речь излишне льстива. Он то и дело «гундосит», рассуждая об устройстве мира, неизбежной власти сильных над слабыми, о желании человека занимать определенное место, о загнивании культуры. Все как обычно.

— Премьер внедряет некоторые отличия в плане управления — демократично и под «колпаком»…

Элис незаметно зевнула. Я отвлеклась. Эдди толкнул мою ногу носком ботинка.

— Хвастаетесь? — спросила я. — У нас плохо, у вас хорошо?

— Да нет, Эдвин говорил, что вы с детства мечтаете о популярности всеобщего масштаба, — он взял мою ладонь и потянулся к ней губами. Как противно! Я выдернула руку. — Уверяю, в Южной Стране вашу музыку «зажимать» никто не станет.

— Должна расценивать предложение как намёк?

— Подозревал, что вы симпатичная, но и в мыслях не было, что настолько! Эдвин постоянно говорит о вас, сестре.

— Так, стоп, — не выдержала я. Элис в панике спрятала телефон в сумку. — Брат говорил вам, что я безответственная, обманываю маман и светский мир развлечений меня не интересует?

— Джон, что ты! Альберта бредит! — воскликнул Эдди. Лицо Элис вспотело под слоем тонального крема. Она забыла о приличиях и держала рот открытым. Если бы ножки моего стула и стула Джона случайно не сцепились, я бы уже сбежала. Гость Эдди в один момент стал противен своими ухаживаниями и разговорами о свободе. Я расценила их как очередное давление на больную мозоль, прекрасно понимая, что группу ограничат рамками «иные боссы», которые просто прикинутся, сказав — мы не они, мы другие. В один миг я вспомнила о важности титула — преимуществе, дающем много возможностей — в первую очередь, заниматься, чем хочу, и если Кеннет Пен собирается узаконить с моей мамочкой отношения, то я, как официальная падчерица, буду требовать оставить все притязания на наш гаражный проект.

— Во всём виновата моя навязчивость! — Джон льстиво извинялся. Челка его прилипла ко лбу, он выгнул спину. Костлявые пальцы отбивали ритм звучащей со сцены музыки.

— Альберта, немедленно извинись, — приказал Эдди с вялой гримасой.