Наследники Дерсу. Пасека

Не обращая на них внимания, медведь на виду у Николая Тихоновича, не боясь, схватил улей за крышку и побежал через залом в тайгу, не сразу сообразив, что улей остался на месте. Собаки побежали вдогонку, осторожничая, то пытаясь укусить за ногу, то отскакивая от медведя, заливаясь истошным лаем. В охотничьем азарте собакам удалось покусать зверя, и он бросил крышку. Вдруг послышался визг собаки. Медведь ударил когтистой лапой нападавшую собаку и волоком потащил по звериной тропе к своей лежке в чащобу. Лайка Петра Ивановича вернулась на пасеку и юркнула в свою конуру.

Медведь всё же ночью украл у Николая. Это был добротный улей, весь застёгнутый на защёлки, днище с корпусом, а он с крышкой.

Побеспокоенные пчёлы выползали из летка, жужжали в шерсти медведя, путались и кусали его и за нос, и губы пасти, откуда исходил звериный вонючий запах. Он терпеливо сносил укусы, стараясь поскорее удалиться от пасеки. В чаще леса медведь опустил улик на валежины и стал слизывать выползающих пчёл из летка, наслаждаясь вкусом сладковатых насекомых. Он понимал, что, ослабив семью, ему меньше достанется укусов и спокойнее будет расправиться с беззащитным расплодом и личинками, а затем и полакомиться мёдом.

Зверь попытался отодрать от улья металлическую крышку, но она не поддавалась, в злобе он стал ворчать, пытаясь прокусить кровельную жесть зубами, и проделал отверстие толщиной с палец. Крышка не поддавалась, он стал валять улик, царапать его когтями и случайно отщёлкнул замки. Подкрышник слетел, медведь выкинул утеплительную подушку, затем содрал тонкие досточки потолочин, и вот, наконец, появился доступ к рамкам.

Когтями подцепились сразу три, c молодыми личинками и расплодом, рамки рассыпались, мишка подобрал одну и стал рвать её когтями, подбирая языком.

От удовольствия покряхтывая, медведь уселся рядом с ульем, достал из центра гнезда расплодную рамку. Рой пчёл вился вокруг него, цеплялся за веки, брови, губы. Зверь терпеливо рычал, злился, лапой обтирая глаза, слизывал с себя жужжащих пчёл языком, пытаясь расправиться с роем. Свежий мёд тёк по шерсти. Выедая содержимое рамок, он обрывал проволочки, с них сползали запечатанные куски сотового мёда, расплода и пыльцы, они вызывали бешеный аппетит и страх, не появятся ли люди с ружьём.

Он озирался по сторонам, нюхал воздух. Пустые обглоданные деревянные рамки складывал в горку, одну на другую. Поглядывая на тропу, продолжал торопливо выедать пчелиный и трутневый расплод, слизывал с себя пчёл. Очень вкусно и сытно! Это ж чистый белок! Вот где припасёт мишка на зиму жира от такого пиршества! Очистив содержимое улья, зверь убежал подальше от возможной встречи с человеком.

На рассвете приехал Фёдор, поставил «Запорожец» у палатки и пошёл к Николаю со свёртком свежего мяса изюбра, добытого ночью на солонцах.

– Изюбря привёз, надо мясо на тушёнку переварить, пока нет тут лесничих.

Над костром повесили котелок со свежиной, решили попить чаю.

Послышался лай собаки, она подбежала к Фёдору и стала жаться к ногам.

– Медведь шарахается, житья нет от него, замучил, – вздохнул Николай Тихонович, помешивая в котелке мясо длинной деревянной ложкой, и задумчиво посмотрел в тайгу.

– Не похоже, чтобы собака так медведя пугалась. Тигра почуяла, вот к ногам и жмётся, у людей защиты ищет.

Из котелка доносился аромат мяса, изрядно приправленного чёрным перцем.

– А где твоя собака? Что-то не вижу её…

– Медведь задрал, будь он неладен! С кем на охоту теперь ходить?.. Умница. Такого друга загубил! Как я без неё? Привык, как к дитю своему…

– Тигра на пасеку не придёт, а собака пусть с нами побудет или в будке посидит, чтоб не приманивать зверя.

Фёдор сходил за поводком и закрыл собаку в будке у вагончика Петра Ивановича.

– Похоже, здесь рядом звериная тропа, – Николай снял котелок с огня, поставил на стол, пчеловоды разлили по чашкам ароматный мясной бульон, похлебали горячее, потом, взяв ножи, взялись за изюбрятину.

– Если тигр объявился в этих местах, медведю будет не до нас.

Николай Тихонович устал весь июнь воевать с медведями. Теперь, когда он потерял собаку, предстояло быть всё время настороже.

– Скорее бы уехать отсюда на старое место поближе к трассе.

– Завтра вечером машины будут наши, и Ломакин себе из лесхоза пригонит.

– Тигр на запах крови собаки пришёл, когда медведь её задрал, и теперь на медведя будет охотиться.

– Тигр на нас не нападёт. – У Фёдора слипались глаза, он всю ночь провёл в засаде на изюбря, и после сытного горячего его теперь клонило ко сну. – Ты разбуди меня через часок, сходим за ульем да за мясо возьмёмся.

К полудню Николай Тихонович с Фёдором пошли по следу в тайгу за разграбленным ульем. Он лежал на боку в зарослях папоротника неподалёку от пасеки.

На еловой ветке повис холстик, среди примятой травы и стволиков валежин, обросших мхом, валялись досточки раскиданных потолочин, разломанный подрамник, подушка, горка пустых, объеденных от мёда рамок. Горсти две пчёл висели на коре трухлявого пня возле матки. Вот и всё, что осталось от сильной семьи…