Наследники Дерсу. Пасека

– Ведро мёда и весь расплод сожрал! – посетовал Николай Тихонович. – Хоть матка цела, так что насеет, спасём семью. Подсилю расплодом, к осени оклемается, а на таволожке ещё и мёду даст.

Фёдор сходил на пасеку за сушью, положил её на пчёл, те охотно поползли на запах воска. Собранных на рамки пчёл в разноске унесли на пасеку и поместили в новый улей. Николай Тихонович от сильных семей взял рамки с печатным расплодом на выходе и добавил в разграбленную семью, по краям поставил по медовой рамке.

Фёдору пришла идея.

– Давай в разбитый улей заложим голову изюбря, кости, обрезь. На запах крови медведь повадится, а мы на него самострел поставим. Людей посторонних здесь нет, риска никакого.

Разделав изюбря и отделив мясо от костей, в мешок сложили остатки и отнесли в улей, слегка прикрыли погрызенной медведем крышкой, чтоб ветром разносило запах. Вдоль тропы устроили клин из жердей, чтобы зверь шёл строго в заданном направлении и остановился в нужном, выверенном месте возле улья: пуля должна попасть в бок или лучше прямо в сердце. Но как угадать, каких размеров медведь? Встанет ли он на задние лапы? В скольких сантиметрах от приманки остановится? После долгих рассуждений и прикидок на глаз, перетаскивания улья с места на место пчеловодам представилась ясная картина поведения медведя. Зарядили ружьё патроном с пулей, накрепко привязали к ближайшему дереву на высоте предполагаемой груди и сердца, через тропу натянули рыболовную леску, накинули петлю на спусковой крючок оружия, взвели курок и покинули место. Расчёт сделали на то, что зверь грудью заденет леску, боёк сработает, раздастся выстрел, пуля попадёт в бок или в лопатку, и зверь останется на месте.

Тигр почуял запах крови за два километра до пасеки. Визг собаки подсказал ему, что медведь с ней расправился. Он не спеша направился по тропе на запахи дыма от костра, людей, крови, перемешанные с ароматом цветущих лип. Тигр уловил запах медведя в берлоге и побрёл тропой вверх по склону, на выступе у скалы выбрал удобное место для обзора, улёгся под кедром на рыжей хвое. Со стороны пасеки плыли запахи едкого дыма горевшей шерсти шкуры изюбря, людей, собаки, свежего и варёного мяса. Он видел, как на тропе показались люди и возились у сломанного медведем улья, оттуда приплыл запах свежей крови и внутренностей изюбря.

Солнце поднялось в зенит, когда голодный тигр решил проверить, что оставили после себя люди. Запах крови не давал покоя. Тигр приблизился вплотную к улью, и тут грянул выстрел. Удар по хребту вызвал шок. Потеряв сознание, тигр упал на подкосившиеся ноги и уткнулся головой в примятую траву, а когда спустя минуты пришёл в себя, почувствовал боль в спине и попытался встать, но подвела слабость в передних лапах, а задняя, онемевшая часть тела, оставалась лежать непослушно.

Он запомнил запахи. Превозмогая боль, гребя передними лапами, тигр полз к ручью утолить жажду. Добравшись до воды, жадно лакал красным языком.

Распластанное на земле тело полосатой кошки с подогнутыми лапами лежало на земле, силы покидали зверя.

На пасеке над костром висел двухведёрный котёл, в котором варилась тушёнка. Фёдор колол дрова, поддерживая огонь. Николай Тихонович срезал охотничьим ножом с костей мякоть для следующей закладки. Услышав выстрел, пчеловоды переглянулись.

– Пойдём, глянем?

– Не спеши. Вдруг раненый? И… того… затаился… нас поджидает? Пусть ослабнет, кровь сойдёт, тогда и сходим.

Прошло больше часа. Фёдор взялся принести воды для следующей закладки мяса в казан и на всякий случай прихватил ружьё – вдруг медведь?

Не дойдя до ручья, он увидел на берегу лежащего тигра и остолбенел от страха. До него было метров тридцать, зверь смотрел на Фёдора, глаза блестели зеленью. Ужас сковал мышцы, повеяло холодком угрозы близкой расправы. Ему почудилось, тигр готовится к прыжку…

Но, приглядевшись внимательней, Фёдор отметил: «Зверь лежит в странной позе и боком ко мне». Самообладание стало возвращаться, он вскинул ружьё. Тигр щетинил усы, еле слышно рыкая. Фёдор поймал на мушку ружья рыжую шкуру, прицелился в лопатку: «На тебе!» Грянул выстрел. Пуля попала в сердце. Голова тигра уткнулась в воду, он не шевелился.

Таёжники разделали двухметровую тушу тигра, сняли шкуру, круто посолив, завернули в брезент, кости отделили и тоже посолили, сложили в мешок и запрятали в будке в запасном ящике для рамок.

– Не пропадать же мясу! – суетился Фёдор. – Хорошо бы, если лесники задержались в посёлке да завтра, приехали к вечеру, мы бы за эту ночь всё успели переделать, – он пересчитал алюминиевые, привезённые под мёд фляги, заполненные кусками нарезанного мяса. – Сварим тушёнку из тигрятинки, не впервой. Китайцы всё подряд жрут, считают тигра лекарством, и нам хуже не станет.

«Мы тут всё водой замоем, – шептал он сам себе, – кишки ручей унесёт, и от тигра даже следов не останется».

* * *

Тайга утонула во тьме звёздного неба, когда пчеловоды загрузили ульями машины.

– Салон готов принять прекрасных дам! – высокопарно пробасил Фёдор, указывая Сергею на дверцу своего старенького «Запорожца».