Наследники Дерсу. Пасека

– А мне всю и не надо, – коротко бросил он, – пусть она себе стоит на здоровье. А вы охраняйте!.. Охраняйте! Это мне на пользу только.

Сергей впитывал в себя ночные пейзажи. Вскоре грузовые машины сбавили скорость и с лесовозной дороги выехали на асфальтированную трассу в сторону Чугуевки. «Запорожец» пошёл ровно. Сергей задремал, и ему казалось, что шуршащими колёсами пел сам асфальт…

Фёдор толкнул Сергея в плечо.

– Ты ничего не заметил? – спросил Фёдор, с усилием выводя машину на обочину и сбавляя скорость.

– Нет…

– Так ты же ниже стал!

– Не понял…

– Вылазь! Увидишь.

Скрипнули тормоза, прошуршала галька, «Запорожец» остановился. Сергей открыл дверцу, в салоне зажёгся свет.

– Ты что ж это, старик, с моей машиной сделал? – улыбнулся Фёдор.

Сергей пожал плечами.

– Да вроде ничего.

– А что ж это под тобой колесо спустилось? С кем грешил вчера в посёлке?

– Мы с Леной в ЗАГС заявление подали, так что грешен, выходит, ты.

– А что? Возможно, что и я. Все мы люди грешные, – Фёдор осмотрел колесо. – Подложи камень. Передок менять будем.

Стояла июльская ночь, тёплая, звёздная, с тучами комаров и мошки, бабочек, бьющихся в стекло зажжённых фар. Тайга буйствовала своей особой жизнью, и, утверждая её, из приёмника лилась классическая музыка.

В поисках крупного камня Сергей отошёл от машины. С каждым шагом отчётливее доносились звуки тайги. Ему даже показалось, что кто-то рядом ходит и смотрит на него. Пересилив в себе неприятное ощущение, он нашёл подходящий камень. Фёдор, ловко орудуя гаечным ключом, поставил запаску, собрал инструмент.

– Готово! Будем догонять.

Довольный собой, он ударил носком ботинка по колесу.

Набегали яркими жёлтыми пятнами встречные машины, с шумом жутковато ухали и скрывались за поворотами горной сихотэ-алинской дороги, проложенной сквозь тайгу.

Сергей вспомнил детство, посёлок, родной дом в сосновом бору, сухое жаркое лето, запах смолы, которым не надышаться, когда бродишь по рыжей опавшей хвое под соснами. Как-то издали он увидел стайку диких косуль, и не было ничего более интересного, чем жить на природе, сливаясь с ней, ощущая себя её частицей.

«А здесь, в непроходимой тайге, описанной Арсеньевым, в которой осенью слышался с разных сторон рёв изюбров, люди проложили асфальт, построили посёлки, рудники и фабрики, добрались до полезных ископаемых, для своих нужд вырубают тайгу да ещё продают её японцам. Где та граница между разумным использованием всего, что есть в тайге, и истреблением её? А управлять этим процессом должны знания, умноженные на разум, и чувство любви к большой и малой родине. Во всяком случае, так должны править: и природой, и городами, и страной».

Бодрые мелодии из приёмника мешали дремать, пели про реку Бирюсу. У Сергея мелькнуло в сознании: «Что?.. Бирюса?.. До Тихого океана добрались!» И он уснул. Ему виделись светлые города, похожие на сказку, где всегда побеждает добро… Вдруг над ними взметнулся чёрный гриб атомного взрыва. Сергей ощутил страх. От толчка в плечо он открыл глаза.

Впереди, в лучах фар, металась дикая коза. «Запорожец» Фёдора нагонял её, а она, серая и грациозная, ослеплённая, не могла свернуть в сторону. Сон у Сергея как рукой сняло.

– Брось гонять, Федька! – крикнул он, но тот, бодрый, с горящими глазами, увлёкся не на шутку.

Фёдор вырулил влево, на середину дороги, и зверь послушно скакнул влево у самого капота ревущего «Запорожца». Фёдор добавил газа и круто взял вправо. Сергей одной рукой попытался выхватить руль, но тут услышал удар и мягкий шуршащий звук под днищем. Машину качнуло. Фёдор резко затормозил, завизжали тормоза. Сергей не удержался и лбом упёрся в стекло, почувствовав его холод, вытер рукавом пот, словно это не дикая коза убегала от машины, а он сам. Фёдор выхватил нож из-за пояса, выскочил. Сергей остался в тёмном салоне, освещённом отсветом зажжённых фар. Фёдор открыл дверцу, позвал к себе.

Сергей жалел, что не догадался выключить свет, дёрнуть ручной тормоз, не успел спросонья сообразить, так быстро всё закончилось. «Это я виноват, – казнил он себя, – не вырубил фары». Уговаривать Федьку, он уже понял, бесполезно.

Фёдор достал большую клеёнку, расстелил в багажнике.

– Иди помоги, нечего слюни распускать.

Таёжники загрузили окровавленную, ещё теплую козу, вытерли руки о тряпку, Фёдор опять сел за руль.

– Не переживай, старик, каждый берёт от тайги, что может, – Фёдор обтёр нож, положил его под сиденье.

«Всё так глупо, – переживал Сергей, – надо было ехать с Петром Ивановичем». Он сел в машину и выключил приёмник. Душевная мелодия затихла. В наступившей тишине звенел комар над ухом. По салону расползся запах шкуры дикого зверя и свежей крови.

– Омрачился? – искоса глядя, спросил Фёдор, трогая машину с места. – И зря. В тайге зверя на наш век хватит. – Он сплюнул в открытое окно. – А ты чистеньким хочешь всю жизнь прожить? Не выйдет. В лесу грязи, говорят, не бывает, а замараться есть обо что, найдётся.

Сергей отвернулся от Фёдора. Усыпанная звёздами тайга молчала. Сергей решил взять себя в руки.

– А что будешь делать с этой козой?