Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом

Все они слышали стоны пленника, голос Сибелира, переводящего слова герцога, и голос самого герцога — он что-то несдержанно рычал. Несколько раз прозвучало имя Ишмерай и Атанаис.

— Господин Акил, — из-за деревьев вышел Амиль. — Герцог зовёт вас.

За пушистыми пихтами он увидел отблески костра, и голоса стали четче. Вокруг костра образовался плотный круг, а герцог кружился вокруг пленника, будто дикий зверь вокруг жертвы, решая, с чего начать свой пир. Пленник стоял на коленях. Он был избит, из носа и рта текла кровь, светлые волосы были взъерошены. Руки его были связаны за спиной, а один из атийцев держал зажженный факел в опасной близи к его рукам и босым ногам.

Герцог выбрал ужасную пытку. Пытку огнём. Лицо пленника все ещё сохраняло выражением упрямства и непреклонности. Он не боялся боли и не собирался сдаваться. Светлые глаза скользнули по Акилу, прищурились, и он что-то прошипел, угрожающе осклабившись.

— Покажи, что ты можешь, — коротко приказал Акилу Гаральд Алистер.

Акил не хотел участвовать в этой пытке. Он, представив, как этот самый пленник на костре сжигает его сестёр, сжал руку в кулак, и огонь факела, воткнутого в землю, вспыхнул сначала ярким костром, затем взвился в небо. Атийцы и карнеоласцы отпрыгнули, Маркус заорал. Ему опалило брови и обожгло лицо. Пока только это.

— Где Ишмерай и Атанаис? — тихо проговорил герцог. И голос его превратился в рык лютого зверя.

Сибелир перевел вопрос, но Маркус уже не нуждался в переводе — слишком часто он был задан ему этой ночью. И пленник что-то быстро заговорил. Сибелир принялся переводить:

— Он снает девушку по имени Ашерат, которую поймали в лесу. Её спутников убили. Огромному сильному, похошему на медведя, с чёрными волосами и бородой перересали горло, а второго, высокого, с белыми волосами, састрелили. Девушку сабрали в город Хайм.

— Ашерат… — горько выдохнул Акил, и ноги его задрожали. — Они с Марком… Они с принцем участвовали в постановке… Марк играл царя Саргона, а Ишмерай его супругу — Ашерат. С тех пор его часто называли Саргон, а её — Ашерат…

Маркус глядел на герцога с каким-то мстительным торжеством и непоколебимой храбростью.

— Где Ишмерай? — угрожающе прорычал герцог, поглядев на пленника сверкающими глазами.

Маркус что-то тихо произнёс, отчеканив каждое слово, глядя врагу своему прямо в глаза. Когда настало время переводить сказанное, Сибелир помолчал в нерешительности, но после ответил:

— Девушка сбежала. Её освободил неизвестный человек. И увёс. Больше о ней он ничего не слышал. Они не сшигали её.

Что-то оборвалось в груди Акила, полетело вниз и разбилось вдребезги. На лес опустилась гробовая тишина.

— Ты лжёшь, — герцог первым осмелился прервать страшное молчание. — Ты знаешь, где ее искать, и отведешь меня к ней.

Сибелир перевел, но Маркус, встречая натиск своего врага с невозмутимой стойкостью и жестоким упрямством, продолжал отказываться и стоять на своем — он не знал.

Лицо герцога бледнело, зубы сжимались все сильнее. Он сделал к нему шаг, сделал второй, кинулся к нему, но Амиль и Нидар Сур остановили его.

Никакие дальнейшие пытки не помогли выведать, что за человек освободил Ишмерай.

— Он либо действительно не знает, либо упирается, — сказал Амиль. — Но оставлять его в живых нельзя. Из-за него в Аргос снова придут войска.

— Акил, ты свободен.

— Вы убьёте его? — ахнул он.

— Уведите! — истерично рявкнул герцог, и Амиль с Нидаром Суром мягко взяли Акила под руки и вывели его оттуда.

Лес пронзил крик. Это кричал Маркус, ибо герцог возобновил свои пытки.

— Герцог в конец обезумел… — выдохнул Лорен, и понёсся туда.

Через какое-то время герцог, будто постаревший на десять лет, и ещё более поседевший, вышел к отряду и объявил, что главой отряда назначает Лорена Рина, что приказывает всем возвращаться в Архей, а сам отправляется искать дочерей.

Воля Гаральда Алистера была непоколебима. Все взывали к его благоразумию — где он будет искать дочерей, если у них есть только один свидетель — но он отказывался говорить. Акил умолял его взять его с собой, но он освобождал всех от обязанности служить ему. Он даже не желал брать с собой добровольцев. Лишь помощь фавна он не отметал — Сибелир знал язык этих убийц.

Герцог будто не слышал, а после сорвался и прорычал Лорену и Акме:

— Вернитесь к нашим семьям и помогайте им.

Маркус лежал на холодной земле, тяжело дыша, терпя боль от ран. Герцог оставил его отдыхать, но все знали, что рано или поздно пытки продолжатся. Никто не испытывал к нему сострадания — этот человек спокойно наблюдал за тем, как ни в чем не повинных людей жгут и пытают.

Но на следующее же утро герцогу пришлось пересмотреть свои намерения.

Разрывая зарю, в лагерь ворвался атиец и с ошалелыми глазами передал Гаральду Алистеру аккуратно сложенную бумагу.

Герцог, бледный, мрачный, принялся читать. По началу глаза его ползали по строчкам зло и будто равнодушно, но чем дольше он читал, тем больше ужаса появлялось в его глазах.

— Что?! — выдохнул Лорен, которому лицо герцога нравилось все меньше.