Наследники Витовта. Династическая война в Великом княжестве Литовском в 30-е годы XV века

Многие князья находили приют при дворе не только Витовта, но и его двоюродного брата, польского короля Владислава Ягайла. В разного рода расходных книгах, сохранившихся очень неравномерно, имеются многочисленные записи об их жизни при дворе. Это и Андрей Ольгердович, и потомки Федора Ольгердовича, и Свидригайло, и даже князь Митько Зубревицкий из рода Друцких князей. Эти записи можно было бы счесть отражением визитов от случая к случаю, которые еще не позволяют делать далеко идущие выводы (в самом деле, что необычного в частых встречах Ольгердовых потомков?), если бы не данные о владениях, которыми Ягайло наделял своих родственников на русских землях Польского королевства, и выплатах им. Так, Федор Любартович в первой трети XV в. владел достаточно крупными территориальными комплексами с центрами в Стрые и Зудечове[318], Свидригайло в 20-е годы — землями на польско-молдавском пограничье, в районе Снятина и Коломыи. Известно, что землями в приграничных Холмском и Грубешовском поветах владели потомки Федора Ольгердовича — Роман (родоначальник князей Кобринских)[319] и Гурко[320], а впоследствии (с 1433 примерно до 1438 г.) Сангушко. Следует отметить, что приют на русских землях Польского королевства находили князья не только из династии Гедиминовичей. Так, в 1425–1427 гг. Ягайло пожаловал владения и денежные выплаты Митьке Секире (Зубревицкому), сыну Семена Дмитриевича Друцкого. Уже к 1410 г. Иван Несвицкий, брат состоятельного Федора, будущего старосты Восточного (литовского) Подолья, женился на местной земянке. В этом свете представляется далеко не случайным, что в 1425 г. Александр Нос, отпрыск пинских Наримонтовичей, оказывается в Кракове. На его печати красуется титул «Божьей милостью князя пинского»[321], но по недостатку данных невозможно заключить, княжил ли он в Пинске в это время или эта надпись лишь отражала претензии на княжение его предков (как титулы Федора Любартовича, Януша и Александра Гурковичей или надпись на печати Кориатовичей). Во всяком случае в 1436 г. он распоряжался Пинской землей[322]. В одном документе упоминается его маршалок[323], а это позволяет предполагать, что он был владетельным князем, раз у него был двор. Как бы то ни было, красноречив сам факт его пребывания в столице Польского королевства. Известно, что некоторые из князей просто жили или периодически появлялись при королевском дворе, другие же получали материальное обеспечение в форме доходов с краковских соляных жуп или даже земельных владений.

Важно, что о претензиях Гедиминовичей на удельные княжения помнили не только они сами, но и жители тех земель, где княжили они или их предки[324]. Память о былых княжениях жила даже в тех ветвях рода Гедиминовичей, представители которых не пытались противопоставить себя Витовту: так, сыновья Владимира Ольгердовича реализовали свои претензии на Киевское княжение в 1440/1441 г., а возможно, и раньше — около 1434–1435 гг.

Еще одну группу князей, которую следует рассмотреть отдельно, составляли православные князья Гольшанские и Друцкие. Первые происходили из литовской знати и, возможно, сам княжеский титул получили лишь в конце XIV в. (родоначальник Гольшанских Ольгимонт упоминается без него в источниках XIV в., в частности в договоре с Орденом 1379 г., который сохранился в подлиннике)[325]. Происхождение Друцких не до конца ясно: историки пытались выводить их и от литовских князей, и от Рюриковичей. Последняя точка зрения представляется более предпочтительной, но и в этом случае не удается проследить их род от конкретного Рюриковича, известного по источникам. Оба княжеских рода сохранили свои традиционные владения: Гольшанские — на северо-западе современной Белоруссии (кроме того, им принадлежали более мелкие владения, например какая-то часть волости Шешоли под Вилькомиром[326]), Друцкие — в Витебской земле. Эти роды объединяло и вместе с тем выделяло из числа других князей, не принадлежавших к потомкам Гедимина, их высокое положение в политической жизни государственного центра. Объяснялось оно тем, что и Гольшанские, и Друцкие состояли в свойстве с Витовтом[327]. Тем не менее представители обоих родов сохранили влиятельные позиции и после его смерти. Следует подчеркнуть, что свойство с великим князем еще не предотвращало возможных конфликтов (так, в 1393 г. Друцкие князья поддержали взбунтовавшегося Свидригайла, а в 1406-м Александр Гольшанский отъехал в Москву), но создавало предпосылки для возвышения.