Наследники Витовта. Династическая война в Великом княжестве Литовском в 30-е годы XV века

Эти данные не подтверждают известных слов из письма краковского епископа Збигнева Олесницкого председателю Базельского собора католической церкви, кардиналу Юлиану Цезарини (Джулиано Чезарини), написанного в начале 1432 г., которое особенно любили цитировать историки конца XIX — начала XX в.[387] В разгар конфликта Польши с великим князем литовским Свидригайлом Олесницкий писал, что тот раздал все важнейшие замки и должности «схизматикам», которые господствуют и в его совете. При Витовте, добавлял краковский епископ, такого не было[388]. Неудивительно, что польский прелат в послании своему итальянскому «коллеге» сформулировал претензии к Свидригайлу именно в конфессиональных категориях (тем более что в том же источнике, говоря о еретиках гуситах, Олесницкий усматривает опасность в возможности их соединения с православной русью, с которой у них много общего[389]. Эпоху Витовта он оценивает как «старые добрые времена». Этот источник часто цитируют авторы работ о периоде после смерти Витовта, однако они почему-то очень сдержанно относятся к совершенно аналогичным обвинениям руководства Тевтонского ордена в адрес Витовта и Ягайла конца XIV и начала XV в. — якобы те заняли все места «схизматиками»[390] — или вовсе не упоминают этих обвинений. Как следует из вышеприведенных данных, Витовт, назначая высших должностных лиц в русские земли своего государства, руководствовался не вероисповедными или этническими мотивами, а стремлением подыскать человека, который предан ему лично, готов проводить его политику (и располагает соответствующими ресурсами) и будет принят местным обществом. На эту роль, смотря по обстоятельствам, подходили и литовские бояре, и родственники монарха (пусть даже православные князья), а в каких-то ситуациях даже местные бояре. Так что фактически предписание Городельского привилея назначать на «постоянные земские должности» только католиков соблюдалось лишь в отношении воевод и каштелянов Вильны и Трок, которые упоминаются в том же документе. Трудно себе представить, что, например, должность киевского воеводы воспринималась не как постоянная и что Витовт в один прекрасный день решил бы ее упразднить.

Вместе с тем православное вероисповедание не было обязательным условием признания князя или наместника, присланного из Вильны, местным обществом. Так, католицизм исповедовали уже упоминавшиеся Свидригайло и Сигизмунд Кейстутович, княжившие в землях Чернигово-Северщины. Вероисповедание не было их частным делом, о нем знали их подданные, а нередко оно находило выражение в мерах того или иного князя по поддержке «своей» конфессии. Тем не менее католицизм Свидригайла не помешал ему в 1408 г. возглавить выезд многочисленных князей и бояр, а также черниговского православного епископа Исаакия в Москву. Когда в декабре 1391 г. Витовт явился с войсками союзного ему Ордена в Литву и осадил Городенский замок, ранее ему принадлежавший[391], то его, по сообщению хроники помезанского официала, передала ему находившаяся в замке литва и русь[392]. Хотя Витовт еще в 1386 г. по чисто политическим соображениям перекрестился из православия в католицизм[393], для городили он оставался «своим» князем; если верить «Летописцу великих князей литовских», т. е. фактически самому Витовту, между 1389 и 1392 гг. не преминули перейти на его сторону и полочане[394], за каких-нибудь десять лет до этого отказывавшиеся принять на княжение язычника Скиргайла. На фоне этих известий не выглядит таким уж невероятным известие из послания сторонников Свидригайла отцам Базельского собора католической церкви 1433 г., согласно которому они в свое время присягнули, что изберут великим князем литовским лишь католика[395]. Можно вспомнить и факт основания Федором Даниловичем Острожским доминиканского монастыря в его родном Остроге. Как отметил В. А. Воронин, вряд ли можно говорить о том, что он был принужден к этому какими-то внешними силами[396].