Наследники Витовта. Династическая война в Великом княжестве Литовском в 30-е годы XV века

Никто из названных историков специально не рассматривал противоположную точку зрения, отразившуюся в трудах Л. Колянковского, а впоследствии Б. Дундулиса: по их мнению, великокняжеский престол Свидригайлу завещал Витовт, а правящие круги ВКЛ признали этот акт. Колянковский исходил из того, что Ягайлу было выгодно сохранить престол в Вильне, а не инкорпорировать ВКЛ в состав королевства. За счет этого Ягайло мог обеспечить литовский престол одному из своих сыновей, которого польская шляхта вынуждена была бы признать своим королем. В итоге интересы династии Ягеллонов не пострадали бы ни в Литве, ни в Польше. Чтобы обеспечить переход власти к Свидригайлу, Ягайло заручился согласием Витовта[592]. Б. Дундулис, напротив, приписывал инициативу такого экстравагантного шага Витовту: ему нужен был продолжатель его политики, который не допустил бы инкорпорации ВКЛ в Корону и продолжил бы борьбу за самостоятельность Великого княжества[593].

Доводы обоих историков при ближайшем рассмотрении оказываются неубедительными. Как показал Я. Никодем, «династическая» гипотеза Колянковского сама по себе является шаткой, поскольку основана на сомнительных известиях источников и спорных допущениях: Ягайло, несомненно, понимал, что коронация Витовта отнюдь не решала вопроса о наследовании литовского престола польским королем[594]. Конкретную мысль о назначении Свидригайла Витовтом Колянковский подкрепляет ссылкой на послание Сигизмунда Кейстутовича Ягайлу от 25 сентября 1433 г. и письмо верховного маршала Тевтонского ордена великому магистру от 16 октября 1436-го. Но в первом из них ничего не говорится о том, что Витовт назначил Свидригайла своим преемником: жалуясь на вероломство Свидригайла, которое делает перемирие с ним нежелательным, Сигизмунд напоминал Ягайлу, что тот «newestce naszoy welikoy Knehini Julianie prysiahl po zywote brata naszeho Welikoho Kniazia Witowta boronity ieie, ino unia u niatstwo welel ieie umoryty...»[595]. Как видим, говорится о Свидригайловой присяге Ульяне, а не Витовту. Она могла быть вызвана тем, что Витовт, согласно рассказу Длугоша, на смертном одре поручил Ульяну опеке Ягайла, в распоряжение которого передал и все Великое княжество[596], но вскоре престол занял Свидригайло. Во втором же источнике Л. Колянковского, где речь идет о завещании «князя Александра», вообще имеется в виду не Витовт, а князь Александр Нос[597]. Б. Дундулис пытается подкрепить эту гипотезу ссылкой на А. Коцебу, который будто бы приводит «тогдашнее свидетельство». В действительности же это оказывается поздняя (XVI в.) хроника Мартина Кромера[598]. Одним словом, у нас нет свидетельств, которые позволяли бы думать, будто Витовт пожелал передать власть Свидригайлу. Более того, имеются факты, которые этому прямо противоречат: по сообщению Длугоша, Витовт, узнав о приезде Свидригайла на великокняжеские дворы, был этим недоволен и сообщил об этом Ягайлу[599]. Другой младший современник Витовта, Ян Кентский, в своей проповеди хвалил его за то, что он поддерживал дружеские отношения с Польшей и защищал ее от врагов, перед смертью же передал свои замки, владения и казну в руки короля, а князьям и панам велел принести присягу — судя по контексту, тоже королю и Короне[600].

Указанные источники позволяют расширить круг вопросов относительно того, что же произошло в Литве осенью 1430 г. В противном случае и постановка вопроса, и ответ на него окажутся умозрительными. Чтобы понять, почему Свидригайло в конце концов занял литовский престол, необходимо уточнить не только то, какие распоряжения в действительности отдал перед смертью Витовт, но и какие планы вынашивал Ягайло, какими возможностями их реализации он располагал и какую позицию занимала знать Великого княжества Литовского (желательно также уточнить, о каком именно круге лиц идет речь). Наконец, важную информацию о взаимоотношениях Свидригайла с его новыми подданными и правящими кругами Польского королевства можно извлечь из событий, последовавших за его возведением на великокняжеский престол.