Наследники Витовта. Династическая война в Великом княжестве Литовском в 30-е годы XV века

Тело Витовта из Трок было перевезено в Вильну, где состоялось его погребение в кафедральном соборе св. Станислава и св. Владислава, по-видимому, 3 ноября[652]. По словам Длугоша, на этих похоронах присутствовал Свидригайло, которого уже тогда «многие князья и бояре Литвы» окружали как великого князя. Пока польский король участвовал в погребальных церемониях, Свидригайло занял («захватил») виленский, трокские и другие замки ВКЛ[653]3. О том же Владислав Ягайло писал великому магистру в июле 1431 г.[654] (его письмо могло послужить источником сведений Длугоша). Такой ход событий выглядит вполне правдоподобным, хотя Длугош и ошибся, говоря о Виленском замке в единственном числе («Wilnense… castrum»): в Вильне тогда было два замка — верхний и нижний. Из других источников хорошо известна роль замков в установлении политической власти: чтобы занять ту или иную землю ВКЛ, необходимо было установить контроль над ее замками, прежде всего главным, который служил одновременно и административным центром этой территории[655]. Другое дело, каким образом можно было осуществить такую операцию. Понятно, что ни о каких боевых действиях с осадами и штурмами в конце 1430 г. речи не шло: Свидригайло не располагал необходимыми для этого ресурсами — ни войсками, ни временем. Как бы ни интерпретировать рассказ Длугоша, далеко не всегда последовательный, сохранился документ, подтверждающий, что Ягайло уже 7 ноября признал власть Свидригайла над Великим княжеством Литовским; значит, к этому дню ситуация приобрела вполне конкретные очертания, а ведь соглашение не могло быть выработано без переговоров, необходимых хотя бы для согласования текстов сторон в деликатной и напряженной ситуации. Поэтому Свидригайло не мог «занять» замки кроме как в результате соглашения с воеводами, наместниками и старостами, которым подчинялись их гарнизоны. Так поступил спустя два года Сигизмунд Кейстутович, возведенный на престол после свержения Свидригайла[656], и это не было исключением: впоследствии воеводы и наместники должны были присягать, что после смерти Сигизмунда передадут замки, находящиеся под их контролем, лишь польскому королю или его уполномоченным лицам[657]. За установлением контроля над замками следовала присяга подданных новому правителю[658].

На то, чтобы договориться с воеводами, наместниками и старостами, у Свидригайла было совсем немного времени, и, как видим, с этой задачей он справился. Правда, он наверняка прибыл в Литву не один, а с какой-то свитой, действительно состоящей из русинов, поскольку его основные владения находились в Черниговской земле. Теоретически он мог, опираясь на нее, оказывать давление на литовские замки. Но в реальности, как представляется, численность воинов, сопровождавших Свидригайла, была несопоставима с оборонительным потенциалом этих замков (Вильна и Троки были прекрасно укреплены, не говоря уже об их гарнизонах), и оказывать на них какое-либо давление было для него бессмысленным. Кроме того, принципиальное значение имеет тот факт, что при новом великом князе Гедигольд и Явн сохранили свои посты (как, впрочем, и Румбольд с Гаштольдом), а это говорит о том, что они достаточно быстро — надо полагать, одними из первых[659] — признали власть Свидригайла, возможно, даже участвовали в его «избрании». Возникает простой вопрос: как с этим согласовать их участие в пожаловании Витовта и Ягайла Виленскому епископству, состоявшемся несколькими днями ранее и означавшем признание верховной власти польского короля? Думается, действовала логика, которая сохраняла значение для правящих кругов ВКЛ с конца XIV в. и ярко проявилась в период «коронационной бури» и в годы правления Казимира Ягеллона: стремление сохранить одновременно и союз с Польшей, хотя бы династический, и государственность Великого княжества Литовского под властью отдельного правителя (об этом см. выше).

Нередко утверждается, что занятие Виленского престола Свидригайлом облегчали его связи с русскими землями ВКЛ, установленные в предшествующие десятилетия. Однако, во-первых, такие связи имелись далеко не во всех регионах: теоретически, учитывая политическое прошлое Свидригайла, на них можно было рассчитывать на Витебщине, Подолье и в Чернигово-Северских землях. Во-вторых же, такие связи существовали не сами по себе, их необходимо было поддерживать, а при отсутствии такой целенаправленной поддержки на смену им за десятилетия приходили другие. Об этом ярко свидетельствует ситуация на Западном Подолье, которое пыталось сопротивляться королю в 1402 г., но быстро и безболезненно перешло под его власть в 1430-м, несмотря на многолетние усилия Витовта (и наоборот, не вернулось к Свидригайлу, хотя он и княжил там три десятилетия назад). Свидригайло же в 1430-м мог рассчитывать на успех, лишь имея в своем распоряжении слуг, какое-то время непрерывно ему служивших. И такие слуги у него были — чернигово-северские бояре и придворные[660].