Наследники земли

Публичная церемония в церкви являлась нововведением, за которое ратовали барселонские граждане, многократно обманутые своими дочками, которые убегали из дома и заключали тайный брак, имевший тем не менее законную силу для Церкви, – если он совершался в присутствии двух свидетелей, новобрачные давали обещание в настоящем времени, а после этого следовало плотское соитие. Поскольку последнее условие соблюдалось почти всегда, богатые граждане зачастую обнаруживали, что их дочь вышла замуж за какого-нибудь безденежного краснобая-соблазнителя или попросту лишена невинности и покинута на произвол судьбы сразу после свадьбы. Вот почему в Барселоне тайные браки сурово карались по закону, союзы следовало заключать только публично, in facie ecclesiae[20].

В договоре о будущем браке Жофре с Валенсой давали за своей дочерью Эулалией кровать, простыни и домашнюю утварь, а также шесть тысяч суэльдо – эта значительная сумма позволяла молодоженам снять дом в Барселоне. Будущие тесть и теща полагали, что все уже решено и обговорено, хотя мнения Уго на этот счет они даже и не спросили: молодые должны жить в Барселоне, а не на винограднике за стенами города.

В ответ на приданое в шесть тысяч суэльдо Уго должен был представить escreix – в Барселоне сумма отступного традиционно составляла половину приданого, обещанного за невестой, то есть, в случае Уго, чуть больше трех тысяч суэльдо, а он, естественно, такими средствами не располагал.

– Зато ты владеешь землями, – напомнил Жофре, когда компаньоны затронули эту тему. – Не беспокойся. Приданое мы действительно должны обеспечить к дню вашей свадьбы, а escreix ты передавать не обязан. Просто подразумевается, что ты тоже совершаешь свое вложение, как то и требуется по договору.

Уго перестал следить за оглашением статей брачного договора сразу после слов нотариуса о его escreix.

– …каковой, да будет всем известно, – гундосил нотариус, лысый, плюгавый медлительный человечек, – супруг обязуется выплатить по причине девственности супруги, каковая сегодня вступает в брак.

Дело происходило в конторе нотариуса, в присутствии нескольких чиновников, Жофре и Валенсы, Эулалии и Уго; произнеся эти слова, лысый прервался, чтобы набрать в грудь побольше воздуха и продолжить чтение. Пауза получилась слишком долгая: нотариус со вздохом посмотрел на Эулалию, отчего девушка покраснела и опустила голову. «Я плачу за ее девственность!» – подумал Уго. И перестал слушать. Он искал глазами Эулалию, дожидался ее ответа до тех пор, пока девушка, чьи щеки до сих пор пылали, не ответила ему вымученной улыбкой. По телу жениха пробежала легкая дрожь, когда он представил себе соприкосновение с этой девичьей кожей, чистой и нежной… Девственной.

Брачный договор, безусловно, знаменовал новый этап в жизни Уго. Он перестанет работать на Рожера Пуча, перестанет встречаться с Рехиной – вот что пообещал себе жених, хотя в его власти было лишь второе решение. Что же до первого дела, Уго так и не осуществил задуманного возмездия, но утешал себя мыслью, что, по крайней мере, унизил своего врага и нанес ему финансовый ущерб: он ведь помог ограбить корабль с товарами Пуча и Рокафорта, выманил из кошелька Пуча неплохие деньги благодаря сделке с кларетом и еще нескольким махинациям с качеством и стоимостью вин, которые он, как виночерпий, поставлял во дворец. И все-таки Уго сознавал, что столь желанная месть графу де Кастельви-де-Росанес так и не воплотилась в реальность. Уго проработал на Рожера почти три года, но вельможа редко появлялся в своей резиденции на улице Маркет, а еще реже оставался там на длительный срок. Пуч принимал участие во всех войнах и экспедициях, которые затевал король Мартин: осада Теделиса, взятие Палермо, отпор вторжению графа де Фуа… в каждой из этих кампаний он отличился на посту Капитана каталонской армии. А когда Рожер Пуч не воевал, он занимался охотой в обширных угодьях графа Уржельского, с которым близко сдружился в дни сражений, или просто наслаждался барским житьем в своем новом поместье, Кастельви-де-Росанес.

Потеря корабля и финансовых вложений в сицилийскую авантюру не принесла графу тех значительных убытков, о которых возвещали его безутешные вопли. Абордаж Берната не повлек за собой разорения, а вот графский титул, пожалованный королем, превратил Рожера Пуча в богача, тем более что Мартин и дальше продолжал осыпать его деньгами и должностями в благодарность за мужество и самоотверженность на войне.