Наследники земли

Нет. Уго не свершил возмездия, о котором так мечтал, принимая должность графского виночерпия; наоборот, его ненависть крепла с каждым днем, который граф проводил во дворце на улице Маркет. Тщеславие Рожера Пуча возрастало пропорционально благоволению короля. Крики во дворце становились все громче, наказания все суровее: рабов избивали палками, слуг кидали в темницу за самые незначительные нарушения. Катерина родила от графа внебрачного ребенка – и, возможно, не последнего. Иногда русская посылала Уго с галереи улыбку, прекрасную, как и прежде. Да и самому Уго не удавалось оставаться в стороне от капризов самовлюбленного хозяина.

– Ты что, меня за болвана держишь? – завопил Рожер как-то вечером, призвав виночерпия в зал с длинным столом, за которым граф пировал с приятелями из первейших людей Барселоны, их женами и родственниками, жившими во дворце. – Твое вино просто мерзость! – С этими словами Пуч швырнул в виночерпия кубок с вином: кубок ударил по плечу, вино залило рубашку.

– Но…

– Он еще пререкается! – Пуч не давал ему объясниться.

– Ваша светлость, это то же самое вино… – еще раз попытался Уго.

– То же самое вино, какое хлещут рабы! – И Пуч швырнул в Уго глиняный кувшин, осколки разлетелись по полу. Две дамы тоже метнули свои кубки в виночерпия. Ни одна не попала в цель, зато обе залили вином своих сотрапезников – те восприняли все как шутку, потому что в большинстве своем и мужчины и женщины за столом были уже пьяны. – Возвращайся в свой погреб и тащи нам хорошее вино, – потребовал граф. – Иначе я прикажу тебя выпороть.

Уго нисколько не сомневался, что Пуч выполнит свою угрозу, и уже развернулся, чтобы отправиться в погреб. Но оглянулся, услышав, как стул скрежещет по полу: это граф тяжело поднимался из-за стола. Уго бросился наутек, чтобы избежать пинка в зад. Крик и хохот гостей зазвучали еще громче, когда хозяин нелепо покачнулся и грохнулся на пол.

Спустя недолгое время в погреб спустился мажордом Эстеве с двумя слугами.

– Возьмите. – Уго передал слугам бочонок с вином.

– А это ему понравится? – с тревогой спросил Эстеве.

– Скажи, что это лучшее вино из его погреба.

– Так, значит, то, прежнее, не было лучшим?

– Кто тебе сказал, что не было?

– Ну тогда это…

– Это – лучшее.

– Но как я все ему растолкую?

– А это уже не мое дело.

– Но виночерпий – ты!

– Верно. А ты мне сказал, какое вино я должен подавать, – соврал Уго. И слова его были полны угрозы. – Хочешь, я сейчас поднимусь и все ему растолкую?

Уго вышел из дворца в ту же минуту, когда мажордом со слугами поднимались из погреба. На следующий день он узнал, что новое вино пришлось по вкусу и графу, и его гостям, что сотрапезники наперебой расхваливали хозяина дома и хлопали в ладоши в честь поданного им превосходного напитка. «Тупой ублюдок, это ведь было то же самое вино!» – вот что Уго мечтал выкрикнуть в лицо графу.

Рожер Пуч снова исчез, на сей раз король назначил его своим посланником в Валенсии, и Уго чувствовал, как тают его надежды отомстить графу до женитьбы на Эулалии, хотя планов у него было по-прежнему множество. Откровенно сказать, Уго не мог себе представить, как убивает своего врага. Фантазии всегда рисовали ему позор графа – даже не избиение, подобное тому, которому этот мерзавец подверг его еще в детстве. Уго мечтал только увидеть унижение Рожера Пуча: как он сидит на осле, как его провозят по улицам Барселоны, как горожане плюют, злословят, забрасывают его камнями. Сукин сын! Однако этот момент никак не наступал, и Уго проклинал свою службу на Пуча. Он оказался в ловушке, и эта ситуация могла измениться, только если сам граф прогонит его с должности – с непредсказуемыми последствиями.

Как бы то ни было, в ближайшие дни Уго намеревался окончательно порвать с Рехиной. В последнее время еврейка выходила из дому только на поиски Уго. Она подстерегала и преследовала своего любовника, требовала внимания к себе и, даже когда они встречались на людях, вела себя безрассудно, как одержимая. Иногда Уго подыскивал отговорки: «Рехина, у меня много дел, разве ты не понимаешь?» Нет. Она не понимала. Начинала кричать или плакать, и ее верная служанка пыталась как-то на него повлиять. Несмотря на упорное преследование, Уго сумел до предела сократить частоту своих визитов в дом Рехины, но и теперь еще возникали ситуации, когда даже служанка не могла убедить свою госпожу, и тогда Уго уступал, не дожидаясь появления викария или, что еще страшнее, какого-нибудь монаха, готового донести о связи виноградаря с еврейкой в инквизицию.