Наследники земли

Винный погреб госпиталя Санта-Крус предоставлял Уго такие возможности, каких у него не было в графском дворце. Его работа в госпитале заключалась главным образом в том, чтобы всегда имелось в наличии вино для больных – в большом количестве, несмотря на скудость средств, которые выделял ему управляющий. Когда подходил к концу госпитальный урожай винограда, от Уго всего-навсего требовалось закупать дешевое вино и распределять его между больными. И все-таки, как только Уго завершал дела на улице Маркет, он запирался в госпитальном погребе и продолжал эксперименты. Когда больные получали свою порцию, здесь его никто не тревожил и не призывал к ответу.

Уго стремился понять вино. Почему оно бродит так бурно вначале и так неспешно потом? Виноделу хотелось научиться менять его вкус, крепость, тягучесть и аромат. Aqua vitae, груши, ежевика, стебли тростника, пряные гвоздики, имбирь, ваниль, мох, яблочная кожура, корки спелых апельсинов, майоран, изюм, тмин, мята… Уго знал тысячу способов изменения вина, будь то во время брожения (лучший момент для подправки вкуса), при переливании или позже, когда напиток выдерживался. Ему также приходилось готовить на основе вина лекарства по заказу врачей: прокипяченные в красном вине мед и шалфей – от головной боли; прокипяченные в белом вине перец и плющ – от камней в мочевом пузыре; полынь – от камней в почках; живокость с красным вином – от вони изо рта… Существовали десятки рецептов для врачевания хворей и недугов.

Уго скрывался в своем погребе. Заходя внутрь, парень терял представление о времени и пространстве: здесь существовали только он и его напитки. Рехине здесь места не было. Мерсе всегда знала, где найти отца, и появлялась в самые неожиданные моменты. И тогда Уго рассказывал ей о винах, а дочь внимала ему с интересом, какого никогда не проявляла к речам учителя или Рехины, упорно вдалбливавшей ей в голову знания о болезнях и снадобьях. Мерсе платила отцу восторгом и уважением к его премудрости и радовала его слух вопросами и уточнениями. Уго пыжился от гордости. Потом Барча приходила напомнить, что пора обедать, а по вечерам, если Уго забывал про еду, приносила ему миску с похлебкой.

Бывало, Уго позволял себе прогуляться по виноградникам Раваля, чтобы поболтать с виноградарями и вдохнуть запах земли, и, уж конечно, делал это в свободные часы Мерсе, когда она могла гулять с отцом по Барселоне, как в тот солнечный июльский вечер на Пла-де-Палау, где горожане праздновали победу короля Мартина Младшего над соединенной армией сардинцев, генуэзцев и французов. За спиной у них была Святая Мария, а впереди – спокойное сверкающее море.

Люди танцевали на широкой площади. Флейты и барабаны как раз завели новую разудалую мелодию. Отец с дочерью молча смотрели друг на друга: громкая музыка не оставляла места ни для чего, кроме ласковых проникновенных взглядов, – и это значило больше чем любые слова. А потом неожиданно зазвонили колокола. Колокола Святой Марии, колокола других барселонских церквей. Музыканты прекратили играть. Это не был тот радостный перезвон, к которому уже успели привыкнуть после победы. Сейчас звонили по усопшему. Музыканты сложили инструменты на землю, точно оружие. Горожане притихли и постепенно начали расходиться, вопрошая друг друга взглядами, ожидая какого-нибудь объяснения. Чья смерть могла оказаться столь важной, чтобы прервать их праздник? Мало кто отваживался высказать вслух то, чего боялись все: его величества.

Действительно, колокола возвещали о смерти короля, только не их короля Мартина, а Мартина Младшего, короля Сицилийского, который скончался от лихорадки вскоре после победы. Мятежная Сардиния, вечно доставлявшая каталонцам неприятности и проблемы, забрала очередную жертву. И веселье перешло в плач. Праздник обратился в траур и похороны. Скончался король, но самое главное, и это носилось в воздухе, – скончался наследник арагонского престола и Каталонского принципата, прямой потомок по мужской линии графского дома Барселоны, основанного Вильфредом Волосатым и продолженного великими владыками: Рамоном Беренгером, Хайме Завоевателем, Педро Великим, еще одним Педро, Церемонным, и другими прославленными монархами, которые возвеличили королевство и покорили Средиземноморье, способствовали расцвету торговли и обогатили своих вассалов. Из всех из них в живых оставался только старый Мартин, которому вскоре исполнялось пятьдесят три года и который уже три года как вдовел после смерти королевы Марии. В 1409-м Мартин Гуманный уже был тучным стариком, страдающим от четырехдневной малярии, вечно утомленным и сонным, – и это был последний из великого рода графов Барселонских.

Еще оплакивая гибель наследника, королевство уже страшилось грядущих распрей за наследство после смерти короля, каковой, по мнению пессимистов, теперь уже не долго оставалось ждать.

1409 год принес с собой и смерть другого воина – графа де Наварклес, Первого капитана каталонской армии. Ввиду отсутствия у графа живых детей его племянник Рожер Пуч унаследовал его титул и земли.