Наследники земли

Так обстояли дела, когда 12 мая 1410 года Мартин решил перебраться из замка Бельесгуард в женский монастырь Вальдонселья, где находилась Креу-Коберта, королевская резиденция, где монархи часто останавливались перед въездом в Барселону. Мартину наконец удалось добиться от папы признания Фадрике законным внуком; официальное объявление должно было состояться первого июня в Барселоне. Уго хорошо знал Вальдонселью – это место располагалось рядом с виноградником Святой Марии у Моря.

Король наслаждался покоем цистерцианского монастыря. Королева же пребывала в отчаянии из-за предстоящего превращения бастарда в наследника, притом что сама она так и не забеременела, да это было и невозможно в ее нынешнем, до сих пор девственном состоянии. Остальные претенденты тоже сознавали, что их упования на королевскую корону рассеются в тот самый момент, когда Фадрике будет признан законным наследником Мартина Младшего. Достоверно известно, что двадцать девятого мая королева во главе своего женского двора (Рехина и Мерсе составляли его неотъемлемую часть) преподнесла королю гусыню, приготовленную и приправленную таким образом, чтобы придать монарху сил для проникновения в супругу. В тот же вечер, едва отужинав гусятиной, Мартин принялся жаловаться на острую резь в желудке, сильный жар и сыпь по всему телу. За ночь его здоровье только ухудшилось. Новость о тяжелой болезни короля разлетелась по Барселоне. На следующее утро в комнату, где страдал Мартин, начали стекаться придворные, чиновники, советники и священники высших рангов: они заходили в королевскую опочивальню и покидали ее в молчании, с мрачными хмурыми лицами. Уго получил от виночерпия Монткады приказ обеспечить высокопоставленных посетителей напитками. «Недостатка в вине возникнуть не должно», – повелел Монткада. Уго занял место в углу королевской спальни, оттуда ему время от времени было видно ложе, на котором в полудреме возлежал король – в жару и в поту, дыхание его превратилось в хрип.

Царедворцы и прелаты шепотом требовали угощения. Никто не повышал голоса; все перешептывались в ожидании неминуемого события: король умирал, так и не назначив наследника. А потом тишину прорезал вопль: Маргарита де Монферрат и инфанта донья Исабель, сводная сестра короля, первая – мать, вторая – супруга Хайме Уржельского, подобрались к ложу и схватили умирающего за ворот рубашки, женщинам даже удалось приподнять грузное тело.

– Оно для моего сына! – вопила Маргарита. – Наследование трона, которое вы определяете, противно закону и справедливости – оно принадлежит моему сыну!

– Не понимаю… о чем ты… Но я считаю иначе, – только и сумел прохрипеть Мартин, а потом придворные оттащили Маргариту и хорошенько выбранили за непочтение к суверену.

Маргариту и Исабель из спальни выдворили, но вопрос о преемнике продолжал витать в воздухе. В тот же вечер представители каталонских кортесов во главе с советником Барселоны Феррером де Гуальбес и в сопровождении нотариуса снова явились в королевскую опочивальню; на сей раз Мартин принял делегацию, сидя на стуле: от долгого лежания у больного вздувались легкие и он начинал задыхаться.

– Господин мой, – заговорил советник, – желаете ли вы, чтобы после вашей кончины наследование ваших королевств и земель перешло к человеку, которому это следует по справедливости?

Нотариус записал, что на этот вопрос король ответил hoc («да»).

31 мая 1410 года, всего за день перед датой, назначенной, чтобы папа узаконил происхождение его внука-бастарда, Мартин Гуманный скончался, оставив открытым вопрос о наследовании державы, состоящей из пяти королевств: Каталонии, Арагона, Валенсии, Мальорки и Сицилии; все они были независимы друг от друга; в каждом был собственный двор и кортесы, своя монета и свои законы, своя культура и обычаи, а в случае необходимости – и свои армии; везде была собственная власть, учреждения и даже собственный язык; пять этих королевств были объединены единственно и исключительно правящим ими королем.

18

– Говорят, что сын Рожера Пуча женится на дочке графа Уржельского, а матушку тогда произведут в баронессы! – (Уго и Барча разом подпрыгнули, услышав слова Мерсе.) – Да-да, – уверенно закивала девушка. Разговор происходил за обеденным столом в доме Барчи. – Как только графа провозгласят королем, матушка станет баронессой, это самое малое. Так ей пообещали донья Маргарита и донья Исабель, мать и жена будущего короля. А еще ей пожалуют земли и вассалов.

– Умолкни, пигалица, – шикнула Барча.

– Ну а пока что ей подарили кошелек с золотыми флоринами.

– Да с чего бы такое пришло в голову матери и жене будущего короля? – спросил Уго.

Мерсе, прищурившись, внимательно оглядела комнату.

– Кто еще, по-твоему, мог сюда пробраться, если нам и самим места едва хватает? – проворчала Барча.

И все-таки, прежде чем ответить, Мерсе напустила на себя самый таинственный вид, как будто приглашая обоих в сообщники.

– Король Мартин не должен был дожить до первого июня… – прошептала девушка.

Наступила тишина. Уго не сводил глаз с дочери:

– Ты хочешь сказать…

Мерсе кивнула.