Наследники земли

– Ну нет… – простонал Уго. – Это же король…

– Да о чем вы вообще? – Мавританка никак не могла понять.

– О том, что Рехина отравила его величество.

– Тсс! Держите все в тайне, – потребовала Мерсе, приложив палец к губам.

– Но, доченька, это же убийство!

Услышав слова отца, Мерсе заколебалась:

– Во дворце все утверждают, что король Мартин не имел права признавать наследником своего незаконного внука. – Девушка как будто оправдывалась. – Корона принадлежит Хайме Арагонскому.

– Что мы можем знать о королях и коронах? Это дела для знатных да ученых, и…

– Ученых? – перебила Уго дочь, теперь уже уверенно. – Тех, кто говорит, что король дал утвердительный ответ на важный вопрос, произнеся hoc? Да он просто-напросто кашлянул! Hoc, hoc, hoc! – раскашлялась сама Мерсе, чтобы показать, как это было.

Уго и Барча с изумлением внимали речам своей крошки, а та уже разгорячилась не на шутку.

– С чего бы его величеству отказываться короновать своего внука? Мартин этого желал, и папа был согласен узаконить Фадрике уже на следующий день. Да, он этого не сделал, правда; он отказался, как только короля не стало. Но его величество этого не знал. Зачем бы ему понадобилось уступать кортесам? Да неужели такой монарх, как Мартин, ответил бы простым hoc на вопрос первостепенной важности, который был ему задан от лица каталонских кортесов? Нет. Если бы король понимал, о чем его спрашивают, будь он в здравом рассудке, он бы повелел, чтобы законным наследником признали его внука, – вот чего он хотел, вот что было назначено на следующий день. Мартин ни за что не ограничился бы кратким hoc. Hoc, hoc, hoc! – снова закаркала Мерсе в подтверждение своих слов.

Уго и Барча слушали в молчании.

– Граф Уржельский должен стать нашим королем, – продолжала Мерсе, теперь подкрепляя свою речь жестами. – Этот трон ему предназначен и по справедливости, и по крови.

– Да все и так знают, что новым королем станет граф Уржельский, – успел вклиниться Уго.

– Нет, батюшка. В этом убеждены здесь, в Барселоне, однако королева Виоланте де Бар, вдова короля Хуана, и архиепископ Сарагосы ставят на короля Людовика Анжуйского и ведут игру в его пользу. Архиепископ Сарагосы – один из тех, кто не признал за графом титул главного прокурора королевства. У графа Уржельского в Арагоне много антагонистов.

– Антагонистов? – переспросил отец.

– Чего-чего? – поддержала его мавританка.

Мерсе поняла, что напрасно употребила заумное слово.

– Противников, – мягко пояснила девушка, – врагов.

Уго и Барча обменялись долгим взглядом. «Сколько уже эта мавританка рядом со мной?» – спросил себя Уго. Лет пятнадцать, около того. Он, кажется, купил себе рабыню вскорости после нападения на еврейский квартал, в 1391 году – этой даты ему никогда не позабыть. А теперь… Он улыбнулся: а вдруг Барча сейчас раздумывает над тем же самым? Уго так и не узнал, сколько лет мавританке, однако лицо ее с годами все больше темнело, одновременно покрываясь пятнами и морщинами. Барча и теперь оставалась большой сильной женщиной, хотя сила ее происходила не от крепости мышц, а скорее являлась следствием ее вечного упрямства. Уго скривил губы, догадавшись, что женщина тоже оценивает, насколько он переменился.

– Время для всех бежит одинаково, – вслух отозвалась она в ответ на его размышления.

«Для всех», – повторил Уго, качая головой и глядя на дочь. «Антагонисты». Он снова улыбнулся. Мерсе умеет читать по-каталански и на латыни. Поэтому ничего удивительного, что девочка употребляет непонятные для них слова.

После смерти короля Мартина они уже не жили вместе. Рехина и Мерсе теперь входили в состав двора при графе Кастельви-де-Росанес и Наварклес и проживали в графском дворце на улице Маркет, как и многие другие приближенные Рожера Пуча. Мерсе была назначена прислужницей графини. Для Уго было нестерпимо сознавать, что его девочка прислуживает жене Рожера Пуча. И все-таки он не смог ничего возразить, когда Рехина послала за ним в погреб и передала требование подняться на галерею. Наверху уже дожидалась Мерсе, одетая в платье красного шелка, причесанная и накрашенная, чтобы выглядеть привлекательной, соблазнительной, желанной. Девушка улыбнулась отцу, и тот вконец растерялся. А потом Мерсе с таким восторгом защебетала о своей работе, что Уго вообще не нашел слов для ответа. Мерсе и теперь будет помогать матушке с больными. «Но уже совсем немножечко, – шепнула она отцу на ухо. – Вы ведь знаете, все эти роды да болячки совсем меня не интересуют». Все остальное время Мерсе проводила с графиней и ее родственницами. Читала им вслух. Они вместе вышивали по шелку и вели беседы. А еще играли, и сплетничали, и смеялись, и делились тайнами, и закусывали.

– А еще? – Уго хотел понять, к чему клонит дочка.

– А еще они подыщут мне хорошего супруга, кого-нибудь из знати! Графиня обещала снабдить меня приданым.

Уго наконец понял, почему на его дочь посыпались такие милости: Пучи были благодарны Рехине за смерть Мартина, а Рехина поспешила облагодетельствовать Мерсе, чтобы украсть девушку у отца.