Наследники земли

Уго помнил, что давным-давно пообещал своей матушке не выходить в море, а теперь смотрел, как барселонский берег становится все меньше, все дальше, а фелюга яростно сражалась с бурными волнами. Шел ноябрь 1410 года, дурной месяц для мореплавания, даже если речь шла только о каботажном переходе в Валенсию. На такой вот фелюге Уго когда-то должен был бежать с Дольсой, и тогда судьба его сложилась бы совсем иначе. Нос суденышка нацелился прямо в серое небо, а потом ринулся вниз между двух волн, готовых его поглотить. Уго был вынужден схватиться за канат, чтобы его не вышвырнуло за борт. А промок он уже насквозь. И тогда парень взглянул на Матео – бледного, дрожащего, такого же мокрого. «Мой отец сейчас здесь, под волнами, – подумал Уго. – И он великий мореход!» Не отпуская канат, парень посмотрел за борт и просвистел песенку, которую батюшка напевал, когда возвращался домой; той же мелодией Уго когда-то вызывал Арсенду из монастыря Жункерес. На фелюгу накатила новая волна. Уго выдержал ее натиск стоя, не уклоняясь. А потом глянул на одноглазого, который блевал, скорчившись у его ног.

Да, Уго согласился путешествовать вместе с Матео – хотя граф и не предоставлял ему иного выбора. Рожер Пуч проявил незаурядную оборотистость и добился, чтобы Уго Льор был признан перекупщиком вин. Этот статус вместе с недавней службой при королевском дворе позволит виночерпию беспрепятственно перемещаться по стране, заверил Пуч. Уго знал, что Жофре, отец Эулалии, уже умер, так что никто не чинил препятствий морским консулам Барселоны, и Уго Льора произвели в перекупщики. Виночерпий не особенно интересовался судьбой Эулалии и ее виноградников: Рожер пообещал выделить ему целый надел на своих землях в тот же день, когда граф Уржельский станет королем. Все были убеждены, что Хайме Уржельский будет коронован, никто больше не желал принимать в расчет иные возможности. Поначалу Уго сказали, что его отправят в Сарагосу. Судя по известиям из этого города, там шли жаркие баталии между двумя партиями: сторонниками графа Уржельского и претендента-француза. Стычки, сражения и убийства происходили на улицах арагонской столицы, в малых и больших селениях. Рожер Пуч желал получить информацию из первых рук, из уст своего слуги, которого он снабдил несколькими рекомендательными письмами.

Однако планы переменились, когда Фердинанд, инфант и регент Кастилии, тоже предъявил свои права на корону. Совсем недавно инфант отвоевал у мусульман Антекеру, важный андалусийский город на юге Испании: долгая кровопролитная осада завершилась в сентябре 1410 года. Когда Антекера пала и была присоединена к Кастильскому королевству, инфант обратил свои усилия на борьбу за корону Арагона и Каталонии – будучи по материнской линии внуком короля Педро Церемонного, он обладал законными правами.

Но если главный претендент на трон, граф Уржельский, подчинялся решениям каталонских кортесов, потребовавших, чтобы он не пользовался титулом заместителя короля и разоружил свои войска, стоящие в Арагоне, то инфант Фердинанд Кастильский, с той поры именуемый Фердинанд Антекерский, не только заявил, что его права на престол вернее, чем у других претендентов, но еще и поклялся, что завоюет эту корону силой оружия. «Если вы со мной, – призывал он, – я прошу вас привести войска для моей войны, дабы подчинить эти народы нашей власти, что будет во благо не только мне, но и вашему королевству, Испании и Церкви».

Каталонский граф, вверив себя справедливым решениям кортесов, собравшихся в конце сентября того же года в городке Монтбланк, шел на уступки и следовал велениям законодателей; кастильский государь собирал армию, и вот еще до наступления декабря кастильские войска встали на границе Мурсии и Королевства Валенсия. Вот туда-то и направлялся барселонский виноторговец Уго Льор в сопровождении одноглазого слуги графа Кастельви-де-Росанес, согласно решению последнего.

– Не забудь: он мой слуга, так что командовать будет он, – напутствовал виночерпия вельможа. – Внешне все будет выглядеть так, как будто ты его господин, ведь только ты разбираешься в винах, однако не заблуждайся.

Уго был вынужден ответить на улыбку, которой Рожер Пуч завершил этот разговор. И сейчас, в промежутке между атаками двух волн, Уго смотрел на одноглазого, а блевотину уже смыло с палубы потоком воды. Прошедшие годы не пощадили и Матео. Сейчас ему, наверно, лет сорок пять. А Уго на десяток лет его моложе. Кривой утратил былую стать и немалое число зубов. Уго поразмыслил, где Матео теперь прячет нож, – ведь Рожер Пуч приказал ему сменить одежду. «Слуга виноторговца никогда не станет одеваться, как слуга графа!» – разъярился Пуч, увидев, как помрачнело лицо Матео, стоило ему оглядеть и, главное, ощупать грубое полинявшее платье, которое ему выдали. Да, Матео действительно постарел. В тот момент, выпрямившись и крепко держась за канат, Уго почувствовал, что способен победить одноглазого в схватке.