Наследники земли

Во влажных девичьих глазах застыла мольба. Да разве такие глаза не добьются всего, чего ни пожелают? Уго поневоле отвлекся. Он уже собирался ответить решительным отказом, но потом обдумал дело заново. В конце концов, у него нет иной работы, кроме как на графа… в винном погребе или где еще вздумается Рожеру. Уго по-прежнему презирал этого сукина сына, однако возможность покончить с ним осталась позади. Винодел расквитался с графом, причинив ему материальный ущерб, – это было все, к чему он стремился сейчас, когда ненависть его улеглась. Никто не ждал его дома, кроме верной мавританки, а единственным, чем он обладал на свете, единственным смыслом жизни для него была Мерсе. И он доставит девушке радость, потому что ему нравится смотреть, как она улыбается. К тому же, отправившись в путь, он ничего не потеряет.

Даже и жизнь может потерять – вот что он понял, услышав из уст графа, что в путешествии его будет сопровождать Матео. Отказаться Уго не осмелился. Он дал обещание дочери и теперь пытался утешить себя радостью Мерсе, получившей его согласие, и ее объятиями, и поцелуями, которыми девушка осыпала его лицо.

– Ну какая разница, пусть платье хоть все измажется! – воскликнула она.

А позже Мерсе, невинная в своем неведении, услышав отцовские опасения насчет компании кривого, искренне добавила:

– Он будет для вас очень полезным спутником.

Катерина, русская рабыня, тоже убеждала виночерпия не отказываться от кривого спутника, но совсем по иным причинам.

– Ради бога, увези его отсюда, – взмолилась она, а потом зарыдала. – Увези и убей. Пырни его ножом раз сорок от моего имени.

Уго вспомнил, что́ русская открыла ему в тот первый и едва ли не единственный раз, когда у них выдалась возможность пообщаться во дворце Рожера Пуча. Катерина тогда рассказала, что граф до сих пор навещает ее от случая к случаю, а его одноглазый слуга ее хочет – хочет и ждет, когда господин совсем к ней охладеет. И вот после двух беременностей Катерина окончательно надоела Рожеру, и тот уступил женщину своему верному слуге. Графиня Анна тоже перестала нуждаться в такой горничной: ей надоело видеть Катерину с мешками под глазами, изможденную, рассеянную, раздражительную из-за сожительства с кривым. Рабыня верила в искренность ласковых слов, которыми Анна награждала ее в течение нескольких лет, однако, когда Катерина попыталась заговорить о своих проблемах, хозяйка не пожелала слушать. И вся дворцовая челядь, которую Катерина презирала, пока ходила в милости у графа с графиней, набросилась на нее, как стая гончих псов. Кривой Матео не отпускал свою женщину по ночам, а еще подлавливал и днем, когда ему разохотится; злопамятные слуги и рабы превращали ее жизнь в пытку во все оставшееся время; их соединенные старания привели к тому, что перед Уго предстала жалкая тень, чучело той красавицы, что когда-то приветствовала нового виночерпия во дворце.

– Ну хотя бы на несколько дней, только забери его, – рыдала Катерина.

Но в конце концов решающий довод в пользу путешествия с Матео произнесла Рехина. Жена, узнав о разговоре Уго с дочерью, перехватила его во дворце:

– Да неужели ты никогда ничего так и не сделаешь для своей дочери? – Она начала сразу с упрека. Уго хотел возразить, но воинственная женщина не давала ему и рта раскрыть. – Скоро ей придется выходить замуж. А ты – да разве ты накопил хотя бы суэльдо для ее приданого? Что будет, если по твоей вине графиня на нее осердится и отдалит от себя? Ей придется надеяться на мизерное приданое от какой-нибудь церкви, как будто Мерсе – простая служанка! – Нащупав уязвимое место, Рехина позволила себе высказаться со всей резкостью. Уго не мог ничего возразить, и осознание победы еще сильнее распаляло женщину. – Ты жалок, ты думаешь только о себе. Пожертвуй собой ради дочери! Стань таким отцом, какого она заслуживает!

Он не хотел быть жалким. Ну конечно же, он поедет, поедет с одноглазым, да хоть с двумя одноглазыми, с графом или с кем там еще потребуется, вот только он не желал признавать это перед Рехиной, не желал дарить ей удовольствие от победы.

– Да как ты осмеливаешься кричать, что я плохой отец, – ты ведь дерешься за приданое, добытое ценой отравления короля!

Рехина дернулась как от удара, такого с ней никогда не бывало, и Уго тотчас пожалел, что заговорил о тайне, которую не мог узнать ни от кого другого, кроме как от Мерсе.

– Я вовсе не травила короля, – вскинулась Рехина. – Я просто помогла вздорному старику упокоиться и сделала это во благо королевства, ради законного короля.

– Но если кто-то узнает… – Уго попытался пригрозить жене.

– Уго, ты, как всегда, отстаешь на один шаг. Если кто-то узнает, твою дочку ждет виселица. Она виновата не меньше моего.