Наследники земли

Лучезарная улыбка Мерсе, избавившейся от какого-либо чувства вины за то, что она пошла против воли женщины, которую считала матерью, убедила винодела, что он должен сдержать обещание скорее для того, чтобы доставить удовольствие дочери, нежели для того, чтобы спорить с женой о том, что ее никак не касается.

– И ты? – закричала Рехина. – Так, значит, и ты за этот брак…

Люди, идущие по площади Жункерес, без стеснения разглядывали эту парочку. С самого утра Уго стоял перед монастырем, ожидая, когда выйдет Рехина. Именно сюда он когда-то пробирался ночами, чтобы навестить Арсенду, свою сестру. Больше он никогда ее не видел и ничего о ней не слышал. Любовь к сестренке и тоска по ней терзали его, пока он ждал Рехину. Как и всегда, он не мог вспомнить имя монахини, которая взяла Арсенду в услужение сюда, в Жункерес, зато в памяти всплыли звездные ночи, проведенные вместе, когда они сидели под одеялом, прижавшись друг другу, чтобы согреться… К горлу подступил ком, глаза увлажнились. Он потерял Арсенду, а теперь и Мерсе от него уходит…

Появление Рехины застало его врасплох. Они поспорили. Уго умолял эту надменную женщину с раздувающимися от гнева ноздрями, умолял ради дочери. Рехина не уступала, и Уго совершил ошибку, напомнив, что она не мать и у нее нет права давать Мерсе благословение. Как и всегда в спорах с Рехиной, он использовал неверный прием.

– Так и ты ей не отец! – подловила его Рехина. – Значит, и не тебе решать.

– А закон говорит, что мне.

– А я говорю, что не тебе. Знаю, что не тебе, я знаю!

– Это не имеет значения – ни то, что ты говоришь, ни то, что знаешь. Кто тебе поверит?

– Гораздо больше людей, чем ты можешь себе представить. И в первую очередь Мерсе.

Уго почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Он заколебался.

– И ты бы смогла? – спросил Уго. Ответом была торжествующая циничная улыбка. – Почему ты не позволишь Мерсе быть счастливой?

– А разве я счастлива? – повернулась к нему Рехина. – Ты предал меня вместе со своим дружком Бернатом, ты не включил меня в ваш коварный договор, и, наконец, ты бросил меня ради этой русской шлюхи… А если я заявляю о своих правах жены, ты угрожаешь, что вернешь меня в дом, где меня, как ты прекрасно знаешь, убьют…

– Ты сама в этом виновата.

– В таком случае ты сам виноват, что твоя дочь узнает правду о своем отце. Оба получите по заслугам.

А потом… Уго не мог объяснить, как это произошло, но он схватил Рехину и потащил к ручью, в который однажды его бросили солдаты викария, когда он хотел узнать об Арсенде. Он сделал с Рехиной то же – столкнул со склона. Если кто-то их и видел, то не обратил внимания. Рехина не кричала и не сопротивлялась – то ли из удивления, то ли от высокомерия. Раньше она его использовала и унижала, не получая отпора, и теперь была почти уверена, что Уго не причинит ей вреда.

Но в этот раз она ошиблась: лицо ее побледнело, одежда разодралась в кустах и намокла, волосы растрепались. Уго в два прыжка настиг ее, схватил за горло и крепко стиснул, пока она не начала задыхаться. Бледное лицо Рехины побагровело, ей не хватало воздуха. Она задыхалась и размахивала руками, не в силах сбросить с себя ослепленного от ярости Уго. Удары не достигали цели. Она уже совсем задыхалась, как вдруг виноделу в висок попал камень. Оглушенный, Уго выпустил добычу и обернулся. На вершине склона юный раб Рехины держал в руке еще один камень. Рехина упала на землю и попыталась встать на четвереньки, она кашляла и задыхалась. Уго схватился за ветку, чтобы не упасть, у него кружилась голова. Зрение затуманилось, но он слышал, как раб скользит вниз по склону и пытается поднять Рехину.

– Я убью тебя, – выговорил Уго, – я тебя убью, если ты сделаешь мою дочь несчастной.

Рехина кашляла. Она поднялась на ноги и подошла к Уго.

– Дай мне нож, – сказала она рабу, – дай мне нож.

– Нет… хозяйка.

Уго отпрянул и споткнулся. Рухнул на землю и тут же вскочил.

– Я тебя убью, собака, – угрожала Рехина, – нож!

– Не делай этого, хозяйка…

Уго сумел прийти в себя и ясно разглядеть картину: Рехина стояла с протянутой рукой, а юный мавр шарил в своих одеждах, ища оружие У нее ничего не выйдет, успокоился Уго.

– Это я тебя убью, – пообещал винодел, тыкая в нее пальцем, – убью, если причинишь вред моей дочери.

Рехина уже держала нож в руке и грозила им Уго.

– Уйди из моей жизни, Рехина, забудь меня. Я никогда не причинял тебе вреда.

– Ты разрушил мою жизнь! – воскликнула еврейка.

– Я? Да как ты можешь говорить такое?

– Я проклинаю тебя, Уго. Тебя и твою дочь.

Рехина опустила нож и вернула его рабу. Уго понял, что это не капитуляция, – Рехина дышала ненавистью и злобой. Совсем недавно она убеждала его вернуться и говорила, что любит. Теперь, судя по крыльям носа, таким жестким и твердым, каких он прежде не видел, Рехина сбросила маску. Но Уго не мог сдаться.

– Берегись, Рехина, – сказал винодел, – я не позволю тебе причинить вред моей дочери.

Он повернулся и пошел вниз по ручью, оставив за спиной оскорбления и угрозы Рехины.