Наследница по найму

Она не смела закрыть глаза, боясь, что пошатнется и упадет. Так что она смотрела на его затылок и руки, чувствовала его поцелуи и едва сама не забыла, как дышать. Поцелуи не прекращались ни на минуту, но чулок куда-то исчез. Чейз все еще стоял перед ней на коленях, лаская ногу, потом провел ладонью по ее гнездышку, пальцы скользнули к влажному и горячему. Одно глубокое тайное прикосновение, и комната закружилась. Ей пришлось ухватиться за его плечи, чтобы не упасть, в то время как он подхлестывал ее возбуждение все больше и больше: целовал живот, бедра, гладил упругие ягодицы. Обезумев от желания, она кое-как справилась с его рубашкой, стащив ее с плеч, чтобы чувствовать тепло его кожи. Он помог ей, кое-как избавившись от рубашки, не прекращая ласкать, потом повернул ее к стулу.

– Садись.

Он давил ей на бедра, пока она не опустилась на сиденье, подтащил к самому краю, опять проложил горячую дорожку по бедрам и коснулся средоточия ее мучительного наслаждения.

– Я хочу поцеловать тебя там. Ты позволишь?

Она кивнула, не понимая, о чем он, знала только, что жаждет любого удовольствия, которое он может ей доставить, и уже утратила способность смущаться. По крайней мере, так ей казалось, пока его голова не склонилась, и она не ощутила его поцелуй, и ее не пронзило стрелой восторга прямо в ее пульсирующее от желания женское естество, а все прочие чувства не исчезли.

Ей становилось все хуже и хуже, лучше и лучше. Она знала, что стонет, но не слышала себя, знала, что он положил ее ноги себе на плечи, но не видела этого. Он приподнял ее бедра, чтобы удобнее было сводить ее с ума движениями языка. Наслаждение сделалось восхитительно мучительным – неотвратимым и всепоглощающим и возрастающим все больше и больше. Ей показалось, что она умрет, если не прекратит этого, не отступится. Но вместо этого напряженное болезненное удовольствие разлетелось на осколки, посылая волны непередаваемых ощущений, приводя ее в полное забытье.

Чейз слышал ее хриплые стоны, когда она приблизилась к пику, и ободрял ее мыслями и языком. Когда она закричала и тело ее изогнулось от восторга, он ощутил ликование.

Раздеваясь, он наблюдал за ее лицом. В своем блаженстве она выглядела ангельски, почти по-детски в этом полном умиротворении. Он взял ее на руки и отнес на кровать. Она прошептала что-то, чего он не мог ни разобрать, ни хотя бы расслышать.

Оказавшись в постели, Минерва приоткрыла глаза, потом взобралась на него, оседлав, как в прошлый раз. Распаленная и все еще пораженная, она посмотрела на него сверху вниз, потом наклонилась и поцеловала его глубоко, требовательно, прежде чем снова выпрямиться.

Он легонько коснулся ее груди, погладил, и она улыбнулась, запрокидывая голову, наклонилась, чтобы он мог поймать сосок губами. Она бесстыдно стонала, пока он доставлял ей удовольствие, ерзала и извивалась верхом на его бедрах.

Потом выпрямилась с безумным взглядом, потрясающе раскрасневшаяся в возбуждении, взглянула на его возбужденный член и провела по нему пальцем. Он хрипло выдохнул. Она же, гордая собой, повторила это движение, потом еще раз и еще, обхватила ладошкой…

Уже спрыгнув однажды с горы, теперь она могла насладиться неспешным подъемом, а вот он дольше этого выносить не мог. В любое другое время он позволил бы ей веселиться таким образом сколько вздумается.

Он приподнял ее бедра. Она поняла, чего он хочет, и приняла его в себя. Чейз стиснул зубы, когда его член обхватило тугое тепло. Она начала медленно подниматься и опускаться. Он обуздал себя и позволил ей насладиться ощущениями, но голод взял свое, и он утратил всякий контроль над собой, уперся одной рукой в спинку кровати за головой и перехватил инициативу.

На этот раз он вовсе не был осторожен. Его тело выло от желания вонзаться в нее сильно и глубоко, овладеть ею полностью. В его воображении уже стояли картины, как он берет ее иначе, и они еще больше его подхлестывали. Когда наконец наступила развязка, он едва не лишился чувств.

Она упала на него, лихорадочно целуя грудь и шею, цепляясь за плечи. На пике всепоглощающего наслаждения он опять услышал ее крик.

Они долго лежали в тишине, которую нарушало только биение их сердец и тяжелое дыхание. Он был рад, что ей не требовались лишние слова. Тишина создавала между ними такую близость, когда говорить ничего не надо. Наконец она приподнялась на локтях и взглянула на него.

– Ты сегодня был великолепен, хоть и по-другому, не так осторожен.

– Я сделал тебе больно?

Минерва покачала головой.

– Мне понравилось. В следующий раз тоже можешь не осторожничать.

У Чейза не было оснований рассчитывать на этот «следующий раз». Ее слова придали ему уверенности. Она села, на этот раз не заботясь о своей наготе, восхитительно привлекательная, с обмякшей после того, как напряженность страсти миновала, грудью. Он смотрел на нее и чувствовал, как в паху опять напряглось.

– Мне пора уходить, – сказала она с сожалением.

– Если хочешь, но ты никому ничем не обязана.

– Бет…

– Знает, где ты.

– Да, но…

– Она знала, зачем ты ко мне пришла, даже если ты сама об этом не догадывалась.