Наследница в алых шелках

Она могла бы счесть это обычной грубостью, но именно тогда он оторвался от каких-то обуревавших его мыслей и обратил на нее пристальное внимание. От этого взгляда ей всегда было неуютно, но в тесном экипаже его взгляд казался просто-напросто буравящим. Стало еще хуже, когда он озвучил свои мысли.

– Сколько вам лет? – спросил он. – Думаю, что где-то двадцать два.

– Вы ошиблись. Мне почти двадцать четыре.

В ответ он чуть-чуть нахмурился.

– Значит, вы уже довольно давно живете сама по себе.

Тут его любопытство сделалось назойливым.

– До недавнего времени я работала прислугой. – Она сердито поглядела на его ноги. – Я понимаю, что экипажи не делаются под мужчин вашего роста, но вы занимаете больше своей доли. Не могли бы вы подвинуть колени?

Он с легкой улыбкой переставил ноги.

– Долго нам еще до Парижа? – спросила она.

– Приедем мы к вечеру… Значит, вы работали прислугой, а потом открыли мастерскую в Ричмонде?

Она почти слышала, как он что-то прикидывает.

– В промежутке я работала у шляпницы в Сити.

– Значит, вы жили сама по себе два года или около того.

Знай она, что от побережья до Парижа целый день пути, она бы наняла собственный экипаж, чтобы ей не докучали подобными расспросами.

– Зачем вы меня об этом спрашиваете? Боитесь, что какой-нибудь охотник за приданым вскружит мне голову?

– Охотники за приданым проявят интерес независимо от вашего возраста. Вам может быть хоть шестьдесят, они все равно станут увиваться вокруг вас.

В этом случае, возможно, ему просто скучно. У него явно кончились гениальные идеи для размышлений. Когда он не сделал попыток дальше вести разговор, она с облегчением погрузилась в мысли о Чарлзе и об ожидании их встречи. Попыталась представить воссоединение после стольких лет. Конечно, он будет выглядеть немного старше, но она не ожидала увидеть разительных перемен. Он поприветствует ее крепкими объятиями и долгим поцелуем, а потом рассмеется от счастья. Она представляла его широкую улыбку и сверкающие глаза, его взгляд, когда она бросится навстречу его объятиям…

– Пытаюсь определить, невинны ли вы.

Это спокойное заявление резко прервало ее фантазии.

– Я… Что-что?

– Вы спросили, почему я интересуюсь, сколько вы жили одна. Вот причина. – Он смотрел на нее совершенно спокойно. – Так как?

– Теперь я понимаю, почему родня считает вас совершенно невыносимым. Ну и вопрос! Грубый, непристойный…

– Это очень простой вопрос. – Он откинулся на подушку. – Убеждение, что есть темы, которые мужчине нельзя обсуждать с женщинами, – просто смехотворно. Интересно, кто выдумал эти дурацкие правила. Наверное, женщины вроде моих теток.

– Скорее, женщины вроде меня, которые находят подобные вопросы слишком личными.

– Вы сочли этот вопрос слишком личным лишь потому, что ответ, как вам кажется, выставит вас в плохом свете, но на самом деле вы просто подтвердили мое собственное заключение и никоим образом не изменили моего мнения о вас.

Тут он закрыл глаза и сложил руки на груди, как будто возвращаясь к занимавшим его размышлениям.

– Я не подтвердила вашего заключения, потому что не ответила на ваш вопрос, – сказала Розамунда.

– Конечно же, ответили – Он приоткрыл глаза и посмотрел на нее прищурясь. – Будь вы еще невинны, вы бы так и сказали. «Как вы смеете полагать, что это не так, сэр». Или что-нибудь вроде: «Я не замужем. Разумеется, я честна. Вы отъявленный негодяй, если полагаете иначе». Или, возможно: «Поднимать эту тему бестактно и оскорбительно. Я требую, чтобы вы вышли из экипажа и ехали на козлах с кучером».

Она почувствовала, как ее лицо заливается краской все сильнее с каждой фразой, которой она не произнесла. Возможно, он это заметил, поскольку расслабился, сел прямо и подался к ней.

– Как я сказал, это никоим образом не меняет моего мнения о вас. Я пришел к своему заключению логически, отталкиваясь от вашего характера и манеры держать себя, но не мог утверждать точно, учитывая, какие странные бытуют мнения на этот счет.

– Мне совершенно безразлично, как вы относитесь к своим ошибочным заключениям, сделанным на основании этого чрезвычайно странного разговора.

– Не такого уж и странного. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – В конце концов, опытная женщина не представляет собой загадки, а вот невинная… я бы даже не знал, с чего начать.

Теперь, на террасе, когда она повторила слово «уединиться», он поглядел на сады и еле заметно улыбнулся.

– Скоро мы встретимся с мсье Форестье. Нам придется принять несколько непростых решений. Такие разговоры не следует вести на людях.

– Конечно, нет. Но у меня и самой еще много планов. Я хочу увидеть фешенебельные лавки и дамские моды. Полагаю, никто здесь не говорит по-английски?

– Французы считают, что любой приличный человек выучит их язык.

– Как и поступают люди вашего сорта.

Он не просто говорил по-французски, он разговаривал так, словно выводил долгую, быструю, непрерывную и малопонятную мелодию.