Наследница в алых шелках

Она предвкушала, как Чарлз влетит по лестнице в приемный зал, его счастливое удивление от того, что видит ее. Она много раз мысленно представляла себе этот день, словно разворачивающуюся на сцене пьесу. И вот она здесь, почти плачет от осознания того, что долгое ожидание закончилось.

Шаги. Не стремительные, а медленные и размеренные. Снова появился старик и жестом пригласил следовать за ним.

Они прошли сквозь дом мимо столовой и еще нескольких дверей. У черного хода старик вывел ее на улицу. Она оказалась в саду.

– Вон там есть каменная скамья, – сказал провожатый. – Извольте подождать там.

Она пошла по дорожке и увидела скамью, присела и стала ждать. Через несколько мгновений в отдалении замаячила голова с темной шевелюрой. Вот она показалась вся. Темные кудри. Серые глаза. Любимое лицо.

Чарлз.

Она улыбнулась, и глаза ее затуманились. Она не стала их вытирать. Негоже было стыдиться своего счастья.

Он улыбнулся в ответ. Она просто глядела на него, позволяя его присутствию возродить воспоминания. Его лицо сделалось тверже. Жестче. Что ж, за пять лет молодые люди меняются. Когда она в последний раз его видела, Чарлзу было всего восемнадцать. Она, наверное, тоже выглядит совсем иначе. Его темные волосы причесаны по последней моде – чуть небрежно, на плечах – длинный сюртук с узкими рукавами и широкими лацканами, популярными в Париже. Его глаза… Она помнила их полными веселья и озорного юмора. Теперь они выглядели тусклее и… старше.

– Розамунда.

Лишь когда Чарлз произнес ее имя, она поняла, что он уже довольно долго молча стоит перед ней.

– Думаю, ты удивлен.

Ей пришлось подавить огромное желание подойти к нему танцующей от счастья походкой.

– Поражен. Что ты здесь делаешь?

Ее радость начало подтачивать дурное предчувствие.

– Я была в Париже и решила навестить тебя. Мы так давно не виделись.

Он сделал навстречу ей несколько шагов.

– Очень давно. Я почти не узнал тебя.

– Неужели я очень изменилась?

– Не очень. Все так же очаровательна. – Его взгляд скользнул вниз. – Ты хорошо устроилась.

– Да, к моему большому удивлению.

Снова долгий взгляд, словно он прикидывал стоимость ее наряда. Она больше не могла не замечать, что он остается очень сдержанным. Далеким. Отнюдь не опьяненным счастьем.

Чарлз опустил глаза, и она поняла, что он держит в руке ее карточку и читает адрес.

– Это ты там теперь живешь?

– Да, у меня есть дом в Лондоне.

– Вот как. – Не вопрос.

– А это твой дом? – спросила она, глядя сквозь сад на островерхую крышу.

– Только несколько комнат. Однако они меня устраивают.

– Больше, чем лондонский дом твоих родителей?

– Гораздо больше. Мы теперь прекрасно ладим – они там, а я здесь.

– Ты думаешь тут остаться? Навсегда?

– По крайней мере, пока не скончается отец. Париж мне нравится. Не перестанет ли он мне нравиться, когда я стану старше… – Он пожал плечами. – А что ты делала после того, как они тебя выгнали? Я всегда себя за это винил.

– Я нашла место прислуги в другом доме.

– Без рекомендаций?

– Всегда есть желающие взять девушку, если жалованье достаточно мало.

При этих словах он нахмурился и снова оценивающе оглядел ее.

– А я-то переживал, что ты станешь жертвой мужчин, которые гоняются за хорошенькими служанками.

В одно мгновение что-то в его тоне совершенно рассеяло ее восторги. Осуждающая интонация намекала на то, что он вообще не переживал, но теперь задумался.

– Вроде таких, как ты сам, Чарлз?

Эти слова ошарашили его.

– Полагаю, я это заслужил. Но ты едва ли сопротивлялась.

– Мы были влюблены. В этом вся разница.

– Молодые люди всегда влюбляются, если девушка хорошенькая. Думаю, теперь ты это знаешь.

У нее сжалось сердце. Она изо всех сил попыталась скрыть, насколько его слова ее огорчили. Какими жестокими они показались.

– Ты здесь с сестрой? – спросил он.

– Нет. Лили в школе.

– Ты вряд ли путешествуешь одна.

– Вообще-то, так оно и есть.

– Сомневаюсь.

Она шагнула чуть ближе к нему. Он почти не пошевелился, оставаясь близко к окончанию дорожки, словно ему требовался быстрый путь отступления. О чем он забеспокоился, увидев ее карточку? Что она привезла ему внебрачного ребенка? Что хочет потребовать каких-то денег? Уж точно не завопил от радости, если судить по его поведению.

Розамунда ожидала не такого приема. И не того мужчину, которого, как ей казалось, знала раньше. Пока она стояла и глядела на него, подмечая настороженность и равнодушие, мечта испарилась.

Не разбилась вдребезги и не взорвалась, а просто перестала существовать, и Розамунда оказалась старой забытой возлюбленной, вторгшейся в новую жизнь мужчины.

«Молодые люди всегда влюбляются, если девушка хорошенькая».

Боже праведный, какая же она дура, что явилась сюда. А еще больше дура, что думала, будто их взаимное чувство называлось любовью. Она была просто подвернувшейся ему более-менее симпатичной служанкой.

Сердце заболело так, что перехватило дыхание. Ей хотелось рухнуть на колени и заплакать, чтобы облегчить боль. Вместо этого она взяла себя в руки и заговорила отчего-то ясным голосом: