Наследница в алых шелках

– Я путешествую сама по себе. Однако мне в дороге помогает друг, знающий Францию и Париж, так что я не совсем одна в чужой стране.

– Друг в Париже? Возможно, я знаю этого друга.

– Он не живет в Париже. Друг из Лондона. – Она замялась, но ей хотелось дать Чарлзу знать, чего она добилась за последнее время. – Мистер Кевин Реднор. Он достаточно часто приезжает в Париж, так что ты, быть может, все-таки с ним знаком.

– Реднор?

Ее немного утешило его удивление. Его потрясение. Боль не ослабла, но гордости это помогло.

– Он родня Холлинбургу.

– Его двоюродный брат. Я имела удовольствие познакомиться с герцогом и довольно хорошо знаю это семейство.

Он широко улыбнулся, и на какое-то чрезвычайно горькое мгновение стал похож на Чарлза, которого она помнила.

– Ты очень хорошо устроилась в жизни, Розамунда. Поездки в Париж. Сестра в школе. – Он приподнял карточку. – Адрес в фешенебельном районе. Я подумал, что ты, возможно, приехала бранить меня за невежливое к тебе отношение. Теперь мне кажется, что ты навестила меня, чтобы поблагодарить.

– Ты все не так понял.

«Я приехала, потому что любила тебя и хранила об этом память пять долгих лет». Теперь она этого сказать не могла. Он уже дал ей понять, что ее мечта была воздушным замком, а не чем-то реальным.

Как же она врала себе все это время? Когда они были возлюбленными, она была наивной и несведущей, но не теперь. Она знала кое-что о мужчинах. Он не сделал ни малейшей попытки найти ее, а найти ее было гораздо легче, чем его.

Дуреха. Глупая, глупая девчонка.

– Я все верно понял, – с легкой усмешкой ответил он. – По крайней мере, тебя содержат в достатке и, похоже, на прекрасных условиях. Как минимум ты избавила меня от переживаний, что мужчины таскают тебя по темным углам. Я рад, что тебе повезло в жизни, Розамунда. Веди игру должным образом, и, вероятно, на следующий год рядом с тобой будет сам герцог.

Его слова застали ее врасплох, словно хлесткие удары по щекам. Они следовали один за другим, жестокие и безжалостные. Розамунда дала волю чувствам и уязвленной гордости.

– Ты все не так понял! – вскричала она. – У меня никого не было, кроме тебя. Никого. Все это время я ждала тебя. Ты говорил, что приедешь за мной. Что мы будем вместе. Я верила тебе. Искала тебя. А сейчас единственное, что ты можешь – это оскорблять меня.

– Говори тише и возьми себя в руки. Ты должна была знать, что я никогда за тобой не приеду. Что все кончилось в тот момент, когда я сел в экипаж. Моя семья никогда бы тебя не приняла. Даже при всей твоей теперешней роскоши. – Он достал из кармана сюртука платок и протянул ей.

Она промокнула слезы.

– Какие ужасные вещи ты говоришь.

– Прошу прощения. Однако тебе куда лучше будет с этим Реднором, чем со мной, это уж точно. Я никогда бы не смог обеспечить тебе дом на такой улице.

Он ей не поверил. Он думал, она одета так оттого, что стала чьей-то любовницей. Думал, что Кевин – всего лишь последний в списке покровителей.

Розамунда закрыла глаза. Подавила нараставший гнев. Временно забыла о тяжелом, обливающемся кровью сердце у себя в груди. Вернула ему платок.

– Тебе не надо было меня соблазнять. И не надо было рушить мне жизнь. Зачем ты это сделал, если не любил меня?

– Ты не наивная овечка, так что знаешь зачем. Ты была милая, свежая и ласковая, а у меня все внутри кипело, как в адском котле. Хотя… – Он протянул руку и провел пальцами по ее мокрой щеке. – Милая девчушка превратилась в обворожительную женщину. Знай я, что ты станешь такой, как теперь, то, пожалуй, поискал бы тебя. До того, как тебя нашел этот Реднор.

Прикосновение очаровало ее, но слова снова оскорбили. «Знай я, что ты собиралась стать его шлюхой, я бы подумал, не взять ли тебя на содержание самому».

Розамунда вгляделась в него, пытаясь вспомнить Чарлза, жившего в ее воспоминаниях. Не верилось, что стоящий перед нею человек когда-нибудь чувствовал любовь и радость, которыми лучился в ее мечтах.

Она не была уверена, что сможет сдержать злобу, жегшую ее раскаленными угольями. Нужно было убраться прочь от него, прежде чем она сделается безумной от ярости.

– Мне надобно идти. У парадного входа есть садовая калитка? Да? Я выйду через нее. Прости за вторжение.

Уходя, она сосредоточенно следила за тем, чтобы лицо оставалось спокойным, а спина прямой. Ей не хотелось, чтобы он или кто-то еще видел, какой униженной она себя чувствовала или как ее угрожает поглотить отчаяние.

Глава 14

В его сон ворвался грохот. Он вздрогнул и, распахнув глаза, уставился в стену. Звук раздался из покоев Розамунды.

Снова грохот, потом звон чего-то упавшего. Стекла или фарфора. И тишина.

Кевин встал со стула, на котором уснул, ожидая возвращения Розамунды, чтобы рассказать ей, чем закончился вчерашний разговор с Форестье. По просачивавшемуся в комнату свету он понял, что скоро вечер.

За стеной послышался страдальческий стон, глухой и долгий, словно от боли. Встревожившись, Кевин торопливо подошел к двери. Возможно, она не вернулась вовремя потому, что попала в беду.