Наследница в алых шелках

Она доела заварной крем. Ему было жаль, что лакей убрал блюдо. Розамунда опустила веки и задумалась.

– Возможно, нам вообще не стоит его делать. Может, лучше позволить производителям паровых двигателей производить его вместе с двигателями.

– Тогда мы не сможем следить за качеством.

– Если кто-то собирает машину, то хочет, чтобы она функционировала. Зачем снабжать ее твоей доработкой, чтобы самим же и испортить?

– Это точный инструмент. В нем все должно быть отлажено.

– Уверена, что многие фабрики могут изготовить его с достаточной точностью. В конце концов, одна из них создала макет, который ты мне показывал. Эта литейня находится рядом с Лондоном? Быть может, нам следует договориться с ее хозяевами.

– Ты поразишься, насколько безалаберны многие фабрики. Особенно литейные. Если только они не выпускают декоративные решетки, то работают по стандартам, которые нельзя назвать точными.

– И все же ты нашел одну, которая отличается от большинства. Зная тебя, ты нашел их несколько. Если мы обратимся к этому короткому списку, то сэкономим… – Говоря это, она смотрела на Кевина, но тут вдруг внезапно замолчала, подалась вперед и впилась в него пристальным взглядом, пронзавшим насквозь.

На ее лице мелькнуло изумление.

– Ты заказал макет на литейной фабрике, да?

Он прополз бы по битому стеклу, чтобы ее поцеловать, но иногда она становилась совершенно несносной. Вот как сейчас. Он пожалел, что дядя не оставил половину предприятия какой-нибудь тупице, если уж так хотел навязать ему партнершу.

– Да?

Ответ уже был у нее в голове и сверкнул в ее глазах.

– Я сам его сделал.

– Сам работал с литьем? Как?

– Это было нетрудно. Я несколько недель наблюдал, как все делается, а потом попробовал сам. Через некоторое время я неплохо научился этому ремеслу.

– Зная тебя, научился более чем неплохо. Особенно если настаиваешь, чтобы его делали очень точно и аккуратно. Наверное, ты полгода больше ничем не занимался. Так где же ты его сделал?

– У меня есть небольшой дом на другом берегу реки, там я дела… сделал его.

– Мне надо было догадаться, как только я увидела макет, изготовление которого ты не доверил никому. Ты намерен все их сам делать?

– Если мы достигнем хоть какого-то заметного успеха, это будет непрактично.

Розамунда улыбнулась его словам. Потом улыбка сделалась шире, и она расхохоталась. Промокая глаза платочком, постаралась остановиться, но не смогла.

– Прости. Я не над тобой смеюсь, – успела выдавить она перед тем, как случился еще один приступ смеха. – Представляю, какое выражение лица было бы у твоей тети Агнес, если бы она хоть раз увидела тебя в кузнице. Я так и вижу, как она туда заходит, а ты там, голый по пояс у раскаленного горнила, куешь железо.

– Думаю, ее бы прямо на месте хватил удар.

Розамунда выпрямилась, выпятив грудь, опустила подбородок и сжала губы.

– Это чересчур, Кевин, – взвизгнула она, имитируя тетю Агнес. – Уже плохо то, что ты связался с ремеслом, но самому стоять у… Это невыносимо. Ты пятнаешь честь семьи.

– У тебя очень точно получаются ее голос и слова, – сказал он, смеясь вместе с ней. – Рад, что тебя саму это не возмутило. Я допускал, что ты будешь потрясена.

Ее взгляд сделался пылким.

– Таких, как я, не возмутить тем, что мужчина использует свою силу, чтобы выковать мечту, Кевин. Это не то слово, которым сейчас можно передать мои чувства.

Он посмотрел ей в глаза. Быстро прикинул и решил, что ни стол, ни стена, ни пол не годятся.

– Идем со мной. Скорее.

Кевин торопливо вывел ее из столовой. Вверх по лестнице, едва не подхватывая на руки, обнимая за талию, чтобы побыстрее увлечь за собой. На площадке он замер.

– Где твоя спальня?

Она показала рукой, и он повернул туда. Распахнул дверь, затащил ее внутрь и захлопнул дверь. Взял ее лицо в руки и впился жарким нетерпеливым поцелуем.

Желание зрело в ней весь день и только усилилось за ужином, а теперь поглотило ее целиком. Она утонула в нараставшем взаимном безумии, отвечая на его объятия и сильные ласки. Он ласкал ее всюду руками и ртом, словно никак не мог насытиться. Она прижала руки к его груди, но их разделяло слишком много слоев одежды. Она хотела увидеть его так, как видела внутренним взором – обнаженным и возбужденным.

Из гардеробной раздался негромкий звук. Она поглядела на дверь.

– Твоя камеристка сюда не войдет, – сказал он, развязывая шнуровку на ее платье. – Она знает, что я здесь.

Ее смутила мысль о том, что слуги узнают, чем она здесь занимается. Но тут платье скользнуло у нее по бедрам, Кевин впился поцелуями ей в шею, лямки корсета упали с плеч, и после этого у нее в голове не осталось места для слуг.

Почти в исступлении от страсти, не уступающей его собственному желанию, она сорвала с него галстук и стала возиться с пуговицами на жилете. Охваченные голодом, они срывали с себя одежду, пока не приникли друг к другу обнаженными телами. У нее перехватило дыхание от восхищения тем, как же это хорошо, влажное нутро пульсировало в ожидании.