Наследства

Не через какое-нибудь отверстие, просверленное Жозефом, а через распахнувшуюся настежь дверь ванной Анна-Мари застала зрелище, которое повергло ее в ужас. Дама с золотисто-каштановыми волосами восседала на табурете, в пеньюре «made in Hongkong», расстегнутом на широко расставленных ляжках и обнажавшем живот такого же массового производства да неприметные груди. Голая Жюльетта стояла перед ней на коленях, с усами из жестких лобковых волос, и с кряхтением сосала, распластав ладони между ягодицами партнерши и сиденьем табурета. На этой картине, повернутой в три четверти, не оставалась скрытой ни одна деталь, а обе героини, зажмурив глаза и оглохнув от страстных всхлипов, даже не заметили неожиданного прихода. Онемев от такого бесстыдства, Анна-Мари с трудом обрела дар речи, а затем разразилась громом напыщенных ругательств, напоминавших тирады благородных отцов на Бульваре преступлений. Она в резких выражениях сообщила даме с золотисто-каштановыми волосами, что ее поведение не отвечает этикету гостьи и что каждый волен удобно расположиться на табурете у себя дома. Ну а Жюльетту информировали о том, что с ней поговорят позже. Потрясенные преступницы, потные и обслюнявленные, практически ни на йоту не поменявшие своих поз, безмолвно сносили весь этот шквал проклятий. Жюльетта опомнилась первой и приступила к защите, вдохновленной феминизмом и сексуальной свободой, но в первую очередь ее финансовым участием в плате за квартиру. Ничего не ответив, сестра смерила ее грозным взглядом и, возмущенная тем, что ее не приняли в компанию, решительно захлопнула дверь.

Начиная с этого дня стали разыгрываться частые семейные сцены. Жюльетта ссылалась на историю Жозефа, а Анна-Мари напоминала о морали и угрозе скандала, столь вредного для торговли. Они повышали голос, не обошлось и без пощечин. Анна-Мари закипала от злости, а Жюльетта находила в этих ссорах отдушину, возможность спустить пар, оправдать собственное существование. Она черпала силы в этом конфликте, отголоски которого доносились до Морисетт, которой начинало казаться, что она у себя на работе.

Дама с золотисто-каштановыми волосами любила перемены и очень быстро пресытилась Жюльеттой Муан, но после их разрыва отношения между сестрами нисколько не улучшились. Анна-Мари с угрозой намекала, что заведет себе любовника — поступок, который привел бы к роковым последствиям для бизнеса и для дома. Она даже начала напропалую флиртовать с покупателями, но ни один не реагировал на ее авансы, зато пострадала репутация аптеки. Планы мести были расстроены, а семейные сцены с каждым днем становились все яростнее, и у Анны-Мари развилась злокачественная опухоль желудка, из-за которой она очень страдала, дыхание стало зловонным, и пришлось перенести несколько операций. Жюльетта отделывалась молчанием, всем своим видом демонстрируя, что одобряет божественную справедливость. Эта атмосфера ненависти царила до тех пор, пока Анна-Мари не умерла в 1978 году от пневмонии, которую неожиданно подхватила, пока дышала свежим воздухом на берегу Марны. Благодаря похоронам матери Жозеф оказался на кладбище — в обстановке, особенно ценимой эксгибиционистами, ведь никто не посмел бы притеснять сиротку в глубоком трауре.

* * *

В Джайпуре часто видели пожилую даму в белом, которая читала, сидя в кресле-качалке на веранде своего бунгало. Чрезвычайно тучная, она могла ходить, лишь опираясь на две трости, но ее золотисто-серебристые тяжелые пряди, низко опускавшиеся на прямые брови, все еще были красивы. Эта бывшая актриса без особого таланта трижды выходила замуж, в последний раз — за мелкого раджу, жила за его счет, а овдовев, осталась в Индии, поскольку эта страна опьянила ее так же, как Венеция некогда опьянила мадмуазель Констанс Азаис. Это была Женевьева, урожденная Ванделье, познавшая различные превратности судьбы и множество приключений. Ведь жизнь, подобно приключениям, начинается порою с катастрофы — именно так и случилось с Женевьевой, которая, тем не менее, оканчивала свои дни в достатке и покое.