Наследство

Он снова шёл по мягкому морозному лесу, впитывая его лёгкий бодрящий дух, и вдруг… вспомнил Ларису. Господи, подумалось, неужели она не приедет, неужели забыла о своём обещании? В конце концов, её право, ей решать, как поступить. А может быть, визит в больницу – только ответ на тревожное письмо? Ведь они, женщины, всем своим существом чувствуют, когда человеку плохо, когда надо прийти на помощь…

Три дня, которые Бобров провёл дома, кажется, добавили ему сил. Он торопливо шёл и всё никак не мог надышаться этим сладким воздухом. Потом вдруг появилась злость на самого себя. Как он мог тогда в юности так легко, бесшабашно расстаться с Ларисой, выкинуть её из сердца, как выкидывают ненужную вещь! Где-то Бобров читал, что в некоторых странах в новогоднюю ночь выбрасывают ненужные вещи, и потому утром улицы города завалены хламом. У него хламом оказалось завалено сердце, и вот до сих пор всё никак не может очистить он душу от накипи глупых поступков.

Бобров вернулся домой и принялся устанавливать ёлку. Из двух дощечек старого ящика соорудил крестовину, закрепил ёлку, а затем поставил в тот самый угол, где она стояла всегда в далёком детстве.

Небольшие эти усилия дались, однако, с трудом, Бобров даже вспотел, но сделанным остался доволен. Вот бы посмотрела сейчас мать и тоже порадовалась бы, как ребёнок, неповторимому хвойному запаху, наполнявшему комнату. На ёлке, конечно, не хватало игрушек, даже простой ваты не оказалось. Впрочем, подумав, Бобров нашёл выход. Из старой фуфайки надёргал ваты, правда, не такой уж белой, распушил её, и на мохнатые ветви словно лёг снежок, чем-то напоминавший тот, который стряхнул Бобров с ёлки в лесу.

Серёжка прибежал домой в час дня, радостный, раскрасневшийся. Морозный день добавил ему румянца, наложил его густо на щёки и уши. Увидев ёлку, Серёжка радостно воскликнул:

– Ой, папа, красавица какая!

– Игрушек не хватает, – вздохнул Бобров.

– Ничего, пап, за игрушками можно и в магазин сбегать. Знаешь там какие продают – на загляденье!

Чувствовалось, что Серёжке искренне хотелось, чтобы ёлка у них была праздничная и нарядная, и Бобров сказал:

– До магазина мне идти далеко.

– Я сам сбегаю, ладно?

Бобров кивнул, и Серёжка, торопливо нахлобучив шапку, направился к двери.

– Ты поел бы, сынок!

– После, после…

Бобров критическим взглядом окинул свою квартиру, и многое ему в ней сейчас не понравилось. Причудливая паутина в углу, на кухонном столе клеёнка с тёмными размывами, запылённая люстра – да мало ли недостатков можно найти в запущенном холостяцком доме!

Он вооружился шваброй с длинной ручкой и начал энергично наводить порядок, когда в дверь постучали. Степан? Не может без этих своих штучек-дрючек, заходил бы просто, без стука. Бобров крикнул: «Да!», готовый чего-нибудь брякнуть Степану за его излишнюю церемонность, но дверь распахнулась, в комнату вползло облако пара – и Лариса – при виде её он даже вздрогнул, – застыла на пороге.

Всё что угодно мог ожидать Бобров, да и встречи с Ларисой, если честно, он ждал, жил этой надеждой, – но чтоб вот так внезапно… Кажется, ноги прилипли к влажному вымытому полу, отнялась речь, и только глаза уставились на улыбающуюся, немного смущённую Ларису. Наконец, спохватившись, осипшим, как от родниковой воды, голосом Бобров пригласил Ларису пройти, помог раздеться, усадил на стул.

Наверное, из книжек в сознание Боброва врезалось выражение «душа поёт». Именно такое состояние чувствовал он сейчас, и, кажется, готов бы, не стесняясь Ларисы, даже запеть или сделать что-нибудь другое, из ряда вон выходящее, но сдержался.

Лариса опустилась на стул, спросила, смеясь:

– Признайся, Женя, ты в сказки веришь? Я дорогой ехала и думала: явлюсь, как фея, в канун Нового года, вот удивишься…

Бобров признался, что он действительно уже не ждал Ларису сегодня, и это вдвойне радостно и неожиданно, как в сказке со счастливым концом.

– Наверное, трудно было добираться? – спросил он. – Под Новый год все домой спешат, семейный праздник… Я однажды ездил по туристической путёвке в Индию. И надо так случиться, что последний день путёвки – тридцать первое декабря. Ну, утром толпимся в аэропорту в Дели, ждём самолёт. А за окном туман как стена стоит. Рейс, естественно, задержали, прилетели в Москву в пять вечера, с задержкой почти на три часа. А там уже автобус дожидается, из района прислали. Ну, думаем, предстоит нашей команде Новый год в дороге праздновать… И что же? Шофёр так машину гнал, что ровно в двенадцать я домой вошёл. На всю жизнь я ту дорогу запомнил…

Последнюю фразу Бобров произнёс уже с раздражением на себя, комкая слова. Нужны Ларисе сейчас его байки! Устала с дороги, наверняка голодная. Об этом и сказал, но Лариса отрицательно покачала головой:

– Нет, Женя, я не голодна. Успела у соседки своей пообедать.

– Так ты, выходит, давно приехала?

– Часа два, наверное…

– А почему же сразу не зашла?