Наследство в глухой провинции

– Суди сама. Для подтверждения своих казацких корней он нашёл якобы на своем чердаке фотографию кого-то из предков в казачьей форме и, размахивая ею, как флагом, помчался объявлять о своей принадлежности к этому народному воинству.

– Его признали только из-за фотографии?

– Понимаешь, в старых церковных книгах сыскался какой-то хорунжий Егор Далматов. Вроде как прапрадед Жоры-Быка. Опровергнуть его напор было очень трудно. Да и не стал никто с ним связываться. Это тогда пришлось бы всех вступавших тщательно проверять. Другим-то и вовсе на слово верили. Короче, вышел Далматов в казачьи сотники. Но этого ему показалось мало. Надо было, чтобы о его сотне еще и заговорили, для чего срочно потребовалось дело, которое покрыло бы казаков Далматова неувядаемой славой. И такое дело нашлось. Разве не почетно было извести под корень диктат инородцев на местных рынках?

– Теперь мне понятно, откуда вынырнуло словечко «Антитеррор»!

– Вот именно! Мы было сдуру даже обрадовались: помощь подоспела! Ведь хотя осетины и дагестанцы рынки жестко контролировали, колхозники боялись нам жаловаться. А казаков поначалу приняли с распростертыми объятиями: мол, свои пришли. Но получилось всё по Жванецкому: что охраняешь, то и имеешь. Кавказцев прогнали: со стрельбой, с жертвами…

– Погоди, – я дала себе слово Фёдора не перебивать, раз масть пошла, но все-таки не удержалась, – ты хочешь сказать, что у вас казакам разрешается стрелять?!

– Никому у нас не разрешается стрелять, – с некоторой досадой проговорил Фёдор, но какую-то несказанность в его словах я почувствовала. Может, он уже и раскаивался в своей откровенности. – Все обо всём знали, но понимали, что без применения силы никто просто так от своего хлебного места не откажется… Кстати, когда я в армии служил, то наблюдал такую картину: именно выходцы с Кавказа в ответ на вопрос офицера, какую специальность он имел на гражданке, говорили: «Хлеборез!»

– Фёдор Михайлович, вы отклонились от темы.

– Разве тебе не интересно знать, как я служил в армии?

– Интересно, но об этом ты мне расскажешь в другой раз. Мне очень интересно, как выходили из положения менты, почти санкционировавшие незаконные методы борьбы с рыночным рэкетом.

– Видишь ли, – Фёдор был несколько смущен и, объясняя мне все, подбирал слова, – казаки после себя ни раненых, ни трупов на месте сражения не оставили. Все за собой прибрали…

– Федя, твои рассказы почище арабских сказок звучат! Шахерезада ты моя милицейская!

– Будешь надо мной смеяться, я прекращу свои дозволенные речи.

– Не буду. Я и так поняла, что вы закрыли на всё глаза, только бы на ваших рынках установился порядок. Но отчего-то мне кажется, что вы промахнулись.

– Вот именно, на рынках начался форменный беспредел. Причем если кавказцы шума побаивались, то сотня Далматова не боялась ничего. Действовали почти в открытую. С шумом и грохотом. Ещё бы, получили карт-бланш от районной администрации. Так торговцев зажали, что те Ахмеда – главу дагестанцев – чуть ли не со слезами вспоминали.

– Погоди, значит, листок, что я у тетки в шубе нашла, учитывает вовсе не бутылки или банки…

– Правильно, это баксы. Регулярные выплаты владельцев кафе, баров и магазинов милой организации «Антитеррор». Только как твоя тётка об этом узнала, ума не приложу!

– Неужели эти поборы были такой уж тайной? Для вас, например, для полиции.

Он смущённо покашлял.

– Конечно, ребята из ОБЭП знали, но никто из торговцев не хотел идти в свидетели по этому делу. Потому, когда Далматов предложил свою кандидатуру в законодательное собрание, никто ему не осмелился препятствовать…

– Всё-таки маловато такого вот криминала для убийства тети Липы. У неё ведь тоже могло не быть свидетелей.

– Я и сам об этом думал, – кивнул Фёдор. – Не стали бы рисковать из-за этого, связываться с Бойко. Можно сказать, ставить под удар свою организацию… Скорее всего она узнала про казну, которую Далматов держал в своих руках…

– Как это называется – общак?

– Общак у воров.

– Как ни назови, суть-то одна.

– Боюсь, как раз суть-то и другая. Попробуй кто из воров покуситься на общак!

– А Далматов покусился?

– Покусился. Понятное дело, не один. Было это известно ещё кому-то. Может, Вирусу…

– Но Вирус-то погиб!

– Вот именно. А деньги не всплыли.

– Но о деньгах ведь точно ничего не известно?

– Зато только ими можно объяснить цепь смертей, включая твою тётю и соседку.

– Федя, а кто убил тетю Липу, уже известно?

На этот раз он ответил без заминки:

– Известно.

– Это Вирус?