Насмешка Артиста

– Почему вы настояли на том, чтобы не ремонтировать систему видеосвязи в галерее?

– Моя дочь не рассказывала?

Вениамин вспомнил о том, что Тамара говорила о причудах своего отца.

– Хотелось бы послушать из ваших уст. Боюсь, ваша дочь и сама не поняла, что вы имели в виду.

– Не поняла… – Первороднов задумался, на его лице проступили нотки грусти. – Хотя всё просто. Вы слышали когда-нибудь фразу «красота – в глазах смотрящего»?

– Что-то знакомое. Но я не интересуюсь философией.

– А зря. Эту фразу использовали многие писатели. В том числе Оскар Уальд. Впервые её сказали ещё до нашей эры. Даже в мертвых эпохах были свои мудрецы. Знаете, что это значит?

– То, что всё относительно.

Первороднов тихо цокнул.

– Вы мыслите критически. Правильно, вы же следователь. Просчитывать все в цифрах – ваша работа. Но вы когда-нибудь задумывались о прекрасной составляющей истины? Приходила в вашу голову мысль, что даже между цифр может таиться сакральное?

– Я вас не понимаю.

– Любой объектив – наблюдатель. В физике есть такой эксперимент. Частицы ведут себя по-разному в зависимости от того, смотрит на них камера или нет. Эффект наблюдателя зафиксирован в самой точной прикладной науке. Так что, об этом сложно спорить. За моим мнением богатая стена авторитетного опыта.

– Я и не собирался вас переубеждать. Мне интересно понять вашу логику.

– Тогда просто возьмите цитату о красоте и сопоставьте ее с эффектом наблюдателя.

Вениамин отвел взгляд. Художник явно заставлял его думать о том, о что не важно. Но понять признанного гения современности зачастую бывает приятно и полезно.

– Ясно.

– И что вы поняли? – Первороднов наклонил голову в бок.

– Вы боитесь, что большую часть всего времени ваши произведения будут наблюдать бездушные камеры. В большинстве своем они и будут определять сакральный смысл творений. Я прав?

– Истинно так.

Вениамин не хотел давить на художника. У него было невыносимое желание сказать, что с работающей видеосвязью можно было вычислить преступника. Но Артур и без того должен понимать. Лишние фразы – ненужный укор.

– Ладно, я вас понял. Вопросов больше не имею.

Вениамин коротко кивнул и вышел из мастерской. Раздумья о «наблюдателях и прекрасном» улетучились постепенно. Сейчас нужно было думать о новой зацепке.

Пытаясь вспомнить дорогу по памяти, Хлебников завернул в зал. И не зря. Хорниева сидела на диване, увлеченно общаясь с девочкой лет десяти. Встав у порога, он стал наблюдать за этой картиной. К нему подошла Тамара.

– Что сказал мой отец?

– Ничего особенного. Вспомнил пару моментов по трупу.

– Это вам поможет?

– Скажу так, лишним не будет.

– Ну и прекрасно. Не хотите остаться на обед?

– О, нет. Я бы с радостью, но мы на службе. Работы тьма.

– Понимаю. Может, хотя бы чаю?

– Вы любезны. Спасибо. Но нам, правда, нужно идти.

– Ничего страшного.

Тамара засмотрелась на Хорниеву. На лице проступила легкая улыбка. Вениамин впервые наблюдал такое выражение на лице этой строгой женщины. Это завораживало. По большей мере, не потому что умиляло. Хлебников подсознательно ощущал, что они с Тамарой многим похожи.

– И почему женщины идут на службу в полицию? – выдала Тамара.

– Сам не представляю. – Вениамин усмехнулся.

Хорниева сейчас была похожа на няню. Девочка заинтересованно смотрела на нее, словно они лучшие подруги. Вениамин не спешил окликать стажёрку. Возможно, то же чувство испытывает человек, которому нужно встать с кресла, но на его коленях уснул питомец.

– Ваша дочь?

– Алиса. Да, моя дочь от первого брака.

– Вы были женаты несколько раз?

– Это второй.

– Почему развелись. Хотя, извините, это не мое дело.

Тамара грустно улыбнулась и опустила взгляд.

– Привычка? Ничего. На самом деле, это был не развод. Я овдовела.

– О, примите мои соболезнования. – что-то кольнуло Вениамина изнутри.

– Все в порядке. – Тамара подняла взгляд на девочку. – Алиса!

Девочка тут же подняла голову, словно забыв про свою собеседницу.

– Да, мама?

– Ты сделала то, о чем тебя дедушка попросил? Помыла кисти?

– Нет, мам. Скоро пойду.

– Не задерживай тетю.

Девочка попрощалась с Дарьей и, спрыгнув с дивана, поспешила в сторону мастерской. Хорниева тоже поднялась и подошла к Вениамину с Тамарой. Чувствовала она себя неуютно, но хорошо скрывала это.

– Нам уже пора? – проговорила она, глядя то на Первороднову, то на Хлебникова.

Мужчина коротко кивнул и направился к выходу.

Когда следователи оказались в машине, Вениамин облегченно вздохнул.

– Что сказал художник?

– У нас новая улика. Точнее, старая. Художник стянул это с места происшествия. Думал, что это для него. Хотя… по факту.

Вениамин протянул напарнице клочок бумаги. Девушка сосредоточенно прочитала письмо Артиста. Ее взгляд стал хмурым. Губы слегка скривились. Для неё чтение этих слов было подобно прикосновению к самому убийце.

– Стянул с места происшествия? За такое обычно…

– Забей. Я пообещал, что его это не коснется. Он хоть и чудак, но все же честен с нами.

– М-да, этого не отнять. Что теперь? В участок к тоннам бумаг?

– Не угадали. Нас еще ждет Дю Мерси и контора «Андрейко».

– «Андрэ и Ко».

– Неважно. Заводи.

*****